Наставление в христианской вере, т.3

21. Если они на собственном опыте видят, что связывают и разрешают достойных и недостойных без всякого разбора, то тем самым приписывают себе власть вне знания. И хотя они не осмеливаются отрицать, что для правильного пользования ключами требуется знание, однако учат, что власть может быть предоставлена и дурным распорядителям. Но раз власть заключается в следующем: «что ты свяжешь или разрешишь на земле будет связано или разрешено на небесах», — то либо обетование Иисуса Христа лживо, либо те, кому вручена эта власть, связывают и разрешают как должно. Они не могут увильнуть от ответа, утверждая, что обетование Христа ограничивается добродетелями того, кто связан или разрешён21.

Мы, со своей стороны, тоже признаём, что связать или разрешить можно только того, кто этого заслуживает.

У вестников Евангелия и Церкви для этого есть Слово. И этим Словом вестники могут обещать всем прощение грехов во Христе через веру и объявить осуждение любому, а в особенности тем, кто не примет Христа. Этим Словом Церковь объявляет, что блудники, прелюбодеи, воры, убийцы, лихоимцы, идолослужители не имеют части в Царстве Божьем (1 Кор 6:9 сл.), и связывает их весьма тугими узами. Тем же Словом Церковь разрешает и утешает обратившихся к покаянию.

Но что же это за власть, если она не знает, кого следует связать, а кого разрешить, поскольку невозможно ни связывать, ни разрешать, не зная этого? Почему же они говорят, что отпускают грехи в силу вручённой им власти, если это отпущение столь неопределённо? К чему такая воображаемая власть, если польза от неё ничтожна? А я уже показал, что она либо вообще ничтожна, либо столь ненадёжна, что вполне может считаться таковой.

Если они сами признают, что большинство священников неправильно пользуется ключами и что, с другой стороны, власть ключей, если ими распоряжаются незаконно, недействительна, то кто заставит меня поверить, что священник отпустил ими мои грехи, то есть распорядился ключами правильно и законно? А если он дурной распорядитель, то что он совершил, если не вздорное (frivole) отпущение? Мол, я не знаю, что в

аТамже, dist. XVII, 8; dist. XIX, 1, 3 (MPL, CXCII, 888 s.).

тебе нужно связать и что разрешить, потому что не умею пользоваться ключами; но если ты того заслуживаешь, я отпускаю тебе грехи. Разве не так? Но ведь если бы это было так, то отпускать грехи мог бы — не скажу мирянин, потому что это их чересчур раздражает, — но турок или дьявол. Ибо это то же самое, как если сказать: я не обладаю Словом Божьим, которое даёт неукоснительное правило вязать и разрешать; но данной мне властью я отпускаю тебе грехи, если ты этого заслуживаешь. Итак, мы видим, чего они добились, когда постановили, что ключи — это власть различать и власть действовать и что знание выполняет роль советчика с целью правильного пользования ключами. Всё это означает, что они, закусив удила, захотели властвовать без Бога и без его Слова.

22. Возможно, мне возразят, что даже честные служители и пастыри будут исполнять свою миссию с такою же неуверенностью. Ибо прощение грехов, которое зависит от веры, всегда будет вызывать сомнения, а грешников мало или вообще никак не утешит прощение, полученное от того, кто не может быть правомочным судьёй их веры и кто сам не уверен в прощении. Ответ на это возражение таков. Паписты говорят, что священник не может простить грехи, о которых не знает. В силу этого прощение зависит от суда и расследования (examen), которые производит смертный. Если он не умеет скрупулёзно различать, кто достоин прощения, а кто нет, то его акт бессодержателен и не имеет никакого значения. То есть власть, присвоенная папистами, представляет собой юрисдикцию, связанную с расследованием, которое и ограничивает отпущение. Но во всём этом невозможно найти никакой твёрдой почвы, а только глубокую пропасть, поскольку, если исповедь не полна, надежда обрести помилование ослабевает или исчезает совсем. С другой стороны, и священник оказывается в двусмысленном положении, потому что не знает, точно ли и полностью рассказал о своих грехах исповедующийся. Более того, среди священников встречаются такое невежество и такая глупость, что они большей частью не лучше исполняют своё служение, чем сапожник пахал бы землю. А другие имеют все основания сомневаться в своей пригодности к служению.