Наставление в христианской вере, т.3

^Августин. Трактат о Евангелии от Иоанна, LII, 9 (MPL, XXXV, 1772).. Следует отметить, что это превосходное определение веры идёт значительно дальше простого верования: «Вера — это душа наших душ, и так же, как душа оживляет тело, вера оживляет душу». (Sermon sur I Timothиe. — OC, LUI, 313.) — Прим. франц. изд.

лишь отрицает всякую гордыню и чрезмерную веру в свои силы, чтобы мы, язычники, не оскорбляли иудеев, место которых мы заняли. Здесь апостол обращается не только к верующим, но и к лицемерам, хвалящимся внешними проявлениями веры. Он не увещевает каждого в отдельности, а, сопоставив иудеев и язычников и показав, что иудеи были отвергнуты в наказание за их неверие и неблагодарность, призывает язычников не гордиться и не превозноситься из страха потерять только что полученную благодать усыновления. Ибо и после общего отвержения иудеев среди них остались некоторые, кто не отпал от союза с Богом, так же как среди язычников есть такие, кто лишён подлинной веры, пыжится от самомнения, внушённого плотью, и злоупотребляет Божьей добротой себе на погибель. Но даже если допустить, что слова св. Павла обращены к верующим, то и тогда не возникнет противоречия со сказанным мною: одно дело осуждать дерзость, которую порой допускают святые, поступая по плоти, с целью показать им, что они не должны попадаться в сети безумного самомнения, и совсем другое дело — устрашать совесть, чтобы она не успокаивалась в полной уверенности в Божьей милости.

*В Синодальном переводе — «всегда пребывает в благоговении».

23. Когда апостол учит, чтобы мы трудились для своего спасения со страхом и трепетом (Флп 2:12), он требует как раз того, чтобы мы привыкли доверяться Господу, отвергнувшись самих себя. Ибо ничто не может так подвигнуть нас полагать опору и надежду нашей веры в Боге, как недоверие к самим себе и растерянность, происходящая от сознания нашего бедственного положения. В этом смысле следует понимать и слова пророка: «По множеству милости Твоей войду в дом Твой, поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоём» (Пс 5:8), — в которых дерзновение веры, вдохновляющееся милостью Бога, неразрывно соединено со страхом и святым трепетом. Мы должны испытывать эти чувства, представая перед Богом в его величии, сияние которого обличает всю нашу нечистоту. Поэтому хорошо сказал Соломон, что блажен человек, который постоянно заставляет своё сердце бояться*, а кто ожесточается, тот попадает в беду (Прит 28:14). Здесь речь идёт о таком страхе, который делает нас более осторожными и осмотрительными, а не о таком, который повергает в отчаяние. Наше мужество, слабеющее само по себе, получает силы в Боге; поверженное — оно возрождается в Нём; потерявшее доверие к себе — полагает в Нём надежду. Поэтому нет никакого противоречия в том, что верующие испытывают страх и трепет и одновременно получают утешение, убеждаясь в тщете своих усилий и взирая на Божественную истину.

Кто-нибудь спросит: как страх и вера могут уживаться в одной душе? Я отвечаю: точно так же, как в противоположном случае часто уживаются беспокойство и небрежение. Ибо, хотя дурные люди вооружаются, насколько возможно, глупостью, чтобы их не потревожил страх Божий, Божий суд всё-таки преследует их, так что они не могут достичь того, к чему стремятся. Поэтому нет ничего несообразного в том, что Бог учит своих верных смирению, поражая их всевозможными страхами, чтобы, стойко сражаясь с ними, верные оставались скромными и сдержанными, как бы в узде. Из дальнейших слов апостола, где он раскрывает причину страха и трепета, становится ясным поучение, которое он намеревается нам преподать: Бог из одной милости даёт нам и желание и способность совершенствоваться*. То же самое имел в виду пророк, сказавший, что сыны Израилевы боятся Господа и его доброты (Ос 3:5)**. Ибо не только благочестие порождает почтение к Богу, но даже сладость его милости, как бы восхитительна она ни была, учит людей восхищаться со страхом, дабы они во всём зависели от Бога, склоняясь перед его могуществом.