Наставление в христианской вере, т.4

Что же касается тайных грехов, не следует сразу же привлекать виновного к суду Церкви, но делать это лишь при условии, что он проявит упрямство и неуступчивость, то есть не пожелает подчиниться увещеваниям. Тогда надлежит поступить в согласии с правилом Христа: если не послушает, скажи Церкви [Мф 18:17]. Но коль скоро до этого дойдёт нужно соблюсти ещё одно различение - между лёгкими прегрешениями и тяжкими грехами. Ибо неразумно карать незначительный проступок столь же сурово, как преступление. Достаточно словесного порицания мягкого и отеческого, призванного не сокрушить грешника и повергнуть его в отчаяние, а чтобы привести в чувство, дабы он не столько огорчился, сколько порадовался порицанию. Тяжкие грехи надо карать строже. Оскорбившего Церковь дурным примером недостаточно обличить словом. Он заслуживает отлучения от причастия до тех пор, пока не обнаружит признаков раскаяния. Так, св. Павел не просто порицает виновных в кровосмешении, но изгоняет их из Церкви, укоряя коринфян за то, что те слишком долго их терпели (1 Кор 5:5).

Такого порядка придерживалась древняя Церковь, поскольку тогда в ней ещё существовало правильное управление. Если кто-нибудь совершал преступление, поднимавшее нестроение во всей Церкви, виновным в первую очередь велели воздерживаться от Вечери Господней, а затем смириться перед Богом и засвидетельствовать своё раскаяние перед Церковью. Имелись определённые процедуры, которые предписывались кающимся в знак покаяния. Когда грешник таким образом удовлетворял Церковь, его принимали обратно путём возложения рук. Св. Киприан часто называет такое принятие «миром» (рах). Например, он говорит: «Виновные в некотором явном прегрешении совершают покаяние в течение предписанного им срока. Затем они исповедуются в своём грехе и через возложение рук епископа и клира получают мир и причастие» (Cyprianus. Epistolae, 16, 11, 3 (MPL, IV, 257-258)).

Но хотя такое примирение грешников с Церковью осуществлялось епископом и клиром, для него требовалось согласие народа, как о том пишет св. Киприан (Idem. Epist. 14, IV (MPL, IV. 240)).

7. Эта дисциплина была настолько универсальной, без каких-либо исключений, что даже государи подчинялись ей наряду с остальными христианами. И не зря, ибо все знали, что она происходит от Христа, а Христу по праву подчинены все царские скипетры и короны. Так, император Феодосий, будучи отлучён св. Амвросием из-за пролитой по его приказу невинной крови (Амвросий. Письма, 51, 13 (MPL, XVI, 1163a)), снял все свои царские украшения и всенародно, со слезами и вздохами, оплакивал в Церкви свой грех, прося прощения, хотя совершил его по чужому наущению. С его стороны это был весьма похвальный поступок. Могущественные цари не должны считать за бесчестье смириться и преклонить колени перед Иисусом Христом, Царём царей, как не должны негодовать по поводу того, что подлежат суду Церкви. Так как при своём дворе они слышат только лесть, им более чем необходимо выслушивать увещания Божьи из уст пастырей. Более того, они должны желать, чтобы пастыри их не щадили, - пусть лучше пощадит их Бог.

Не буду говорить о тех, кто призван осуществлять эту юрисдикцию: об этом уже сказано в другом месте (/4/11.6). Добавлю только, что, согласно законной процедуре отлучения грешников, пресвитеры не имеют права осуществлять её в одиночку, но лишь с одобрения и согласия Церкви. Но и простой народ не может решать этот вопрос по своему произволу, однако выступает свидетелем и следит за тем, чтобы всё совершалось сообразно должному порядку, а не по произволу немногих. При этом, помимо призывания имени Божьего, требуется серьёзность и торжественность, которая удостоверяет присутствие Иисуса Христа, то есть даёт почувствовать, что именно Он возглавляет данный акт.

8. Однако нельзя забывать о том, что строгость в Церкви непременно должна сочетаться с кротостью и человечностью. Следует всегда избегать той опасности, чтобы наказываемый, по заповеди св. Павла, не был поглощён чрезмерной печалью (2 Кор 2:7). В противном случае лекарство превратилось бы в яд. Но лучше всего правило умеренности выводится из цели наказания. Ведь если цель отлучения в том, чтобы привести грешника к раскаянию и устранить дурной пример, побуждающий других к подражанию и позорящий имя Иисуса Христа, нетрудно судить, до каких пределов должна простираться суровость, а где следует положить ей конец. Коль скоро грешник обнаруживает перед Церковью своё раскаяние и тем самым искупает свою вину, насколько это в его силах, не следует наказывать его далее. Иначе строгость превзойдёт меру.