Настоящая любовь

Он стянул парик и маску, с удовольствием ощутив на лице ночную прохладу. Он знал, что, даже если небо очистится и выглянет луна, ее свет не проникнет в этот уголок. После минутного раздумья он снял платье Ребекки и то, что было под ним, кроме брюк. Если кто-нибудь войдет, то увидит графа Уиверна во время романтического свидания с фермершей.

Хотя, конечно, такая ситуация очень осложнила бы его отношения с Марджед.

Когда он опустился рядом с ней на одеяло, ее руки легли ему на грудь, а затем пальцы скользнули вверх, к его лицу и волосам.

– Ты красивый, – выдохнула она. – Мне кажется, ты должен быть красивым.

Он прижал ее руку к своей щеке, потом повернул голову и поцеловал в ладонь.

– Странно, – тихо произнесла она.

– Что странно?

– У тебя так бывает – промелькнет в голове какое-то воспоминание, но так быстро, что ты даже не успеваешь понять, что это было? – спросила она. – Сейчас как раз такое и случилось. Я когда-нибудь раньше тебя видела?

– В ночь со среды на четверг, – ответил он, стараясь, чтобы голос не прозвучал натянуто. – Мы занимались любовью. Вспомнила? – Не следовало целовать ей руку.

– Да, – тихо рассмеялась она. – Я помню. Мне показалось, ты потом сказал, что это больше не повторится. Ты говорил, так будет лучше. Мне показалось, что я тебе безразлична.

– Марджед, – прошептал он возле ее губ.

– А потом ты прислал Аледа с деньгами, чтобы я смогла нанять Уолдо Парри для работы на ферме, – сказала она и поперхнулась, готовая расплакаться. – И тогда я поняла, что все-таки ты думаешь обо мне.

– Марджед! – Он обнял ее и прижал к себе. – Как ты могла в этом сомневаться?

– Я добровольно пошла на это, – сказала она. – Ты вовсе не обязан был испытывать ко мне какие-то чувства. И сейчас не обязан.

– Но ты мне не безразлична. – Он коснулся ее губ. – Далеко не безразлична.

Она задохнулась.

– Кажется, я говорил, что это для тебя была бы катастрофа, – сказал он. – Я говорил, что ты была бы несчастлива. Ты знаешь меня только как Ребекку, Марджед. Возможно, мужчина под этой маской тебе вовсе не понравился бы.

– Я люблю тебя, – прошептала она. Честная, отчаянная Марджед.

Она любила Ребекку. Как ни странно, мужчина под маской почувствовал себя обделенным. Только вчера она утешала Герейнта Пендерина, держала его за руку, слушала его и казалась почти нежной в своем сочувствии, правда, недолго. Но любила она Ребекку – легендарного народного героя. Мужчину, который даже не существовал.

– Я тоже люблю тебя, – сказал он, припадая к ее губам и не решаясь открыть правду, которая наверняка ужаснула бы ее.

У нее вырвался радостный возглас, похожий на стон.

– Займемся любовью. Прямо сейчас.

Ночь была теплая. Огонь страсти тоже согревал. Марджед с помощью возлюбленного освободилась от сюртука, рубашки, бриджей и белья. И помогла ему расстегнуть все его пуговицы и стянуть одежду.

Эта красавица – Марджед, сказал он себе, с трудом веря в это. У нее было восхитительное тело – теплое, мягкое и в то же время сильное. Мозолистые ладони, гладившие его грудь, спину, ягодицы, действовали удивительно возбуждающе. Впрочем, он не нуждался в каких-то особых приемах. Он уже и так пылал к ней страстью.

– Ты красив, – произнесла она прежде, чем он успел обратиться к ней с этими же словами. Он даже затаил дыхание от ее горячих прикосновений. – Почему я так смела с тобой? Прежде я никогда не была такой смелой.

Он еще в первый раз понял, что она во многом невинна. Она дернулась, когда его рука скользнула вниз ее живота, чтобы приласкать так, как она ласкала его. Потом она вздохнула и расслабилась, когда его пальцы принялись мягко исследовать ее тело. Он понял, что больше не может ждать. И почувствовал, что она готова принять его.

– Земля твердая, – сказал он, когда она повернулась на спину, – ляг на меня.

Было ясно, что раньше ей не доводилось прибегать к такому приему в искусстве любви. Ему пришлось помочь ей, когда она обхватила его ногами и вцепилась в плечи.

Его движения были медленными, он давал ей возможность привыкнуть к новому для нее положению. Ее волосы время от времени падали ему на лицо, когда она наклонялась к нему, касаясь сосками его груди. А потом он забылся, стоило ей подхватить его ритм, подстроиться под него. Движения все убыстрялись, пока они оба не разделили безумного восторга.

Она вся покрылась испариной от изнеможения, он привлек ее к себе, так и не разъединив их тела. Марджед вернулась в реальный мир.

– Я люблю тебя, Марджед Эванс, – сказал он, накидывая на нее край одеяла.

Когда Ребекка навсегда уйдет из ее жизни – а это обязательно должно случиться, если вначале он не подарит ей ребенка, – она хотя бы сможет, вспоминая о прошлом, верить, что он по-настоящему любил ее. А если она когда-нибудь раскроет правду, он хотел, чтобы она знала: Герейнт Пендерин не только предал ее, он и любил.

– М-м-м, – только и прозвучало в ответ.

Он позволил себе роскошь помечтать, каково это было бы, если бы Марджед каждую ночь проводила в его постели и засыпала после восторгов любви. А что лучше этого свидетельствует о мастерстве любовника?