Настоящая принцесса и Бродячий Мостик

— Однажды сильфов — взрослых! — пригласили во Дворец. — Со вздохом объяснил Кирн. — Мутабор наобещал им с три короба, мол, смогут они летать в темноте и с невероятной скоростью. Но для этого нужно было подвергнуться колдовству в тёмном зале, без единого лучика света. А сильфы всему поверили. Шин же в толпу затесалась случайно, из любопытства, но на неё колдовство почему-то подействовало лишь наполовину — может, потому что она совсем маленькая… Вот и получилось — ни сильф, ни мышекрыска. Мышекрысная гвардия — та ничего не помнит и, более того, бывших соплеменников возненавидела. А беднягам сильфам так и так грозила смерть: тех, кто не купился, или мышекрысы затравили бы, или по гранфаллонским подначкам рано или поздно перестреляли бы из арбалетов или поотрезали крылья.

— Так вот, Шин-Шин принесла дедушке письмо, — ей же приказали! — продолжала Дис, — проводила его потом к Мутабору, а во время их разговора её то ли выгнать забыли, то ли она подслушать решила и спряталась… А дедушку Мутабор запер в королевской Сокровищнице, и я совершенно не знаю, выпустят ли его когда-нибудь! В общем, Шинни кинулась ко мне в лавку, всё рассказала, и я бегом сюда, чтобы дедушка мог обо мне не думать… Но вот не знаю, успеет она ему рассказать об этом или нет… И сможет ли до него добраться… — Дис вытерла слезы. — Вот и вся история.

— Дис, — решившись, спросила тогда Лиза, — а как вы узнали, что я…

— Что вы — принцесса, золотце мое? Да я как увидела ваш профиль на фоне гобелена с портретом вашей досточтимой бабушки…

Лёвушка решительно поднялся.

— История не то чтобы длинная, но грустная, — сказал он. — Простите, по про портреты нам пока все ясно, а времени у пас нет.

Гномы забеспокоились.

— Что я говорил? Кирн не умеет длинно рассказывать! воскликнул Верно. Эх, молодежь!..

— Да нет, — растерялся Лёвушка, — это хорошо, что она не длинная, нам же спешить надо… И волшебнику не годится столько в клетке сидеть…

— Хорошо?! — изумились гномы. — Короткие истории были до сих пор по вкусу только родичам Дайна-Непоседы! А вы какого клана, нетерпеливый юноша?

— Дайн? — поразился Лёвушка. — Как Дайн? Это же дедушки моего фамилия…

— Лёвка, — сказала Лиза сквозь зубы, оттаскивая Лёвушку за рукав, — Лёвка, хватит про родственников, времени нет…

— Спасибо вам, госпожа Дис, — поклонился тогда Лёвушка, поправляя очки и вспомнив, несмотря на оторопь, о правилах вежливости, — Мы бы о многом хотели расспросить вас, и я надеюсь, что мы ещё увидимся и всласть поговорим и с вами, и с вашим дедушкой. Лизка, Твоё Высочество, пошли в Сокровищницу.

— Идём, — согласилась Лиза. — Только где это, гномы?

— Вы что, хотите идти в Сокровищницу одни?! — воскликнул Кирн, и в огромном зале воцарилось молчание, странное и как будто даже скорбное. — Я до сих пор не перестаю удивляться, как вам удалось невредимыми добраться до нашей крепости.

— Это крепость? — тут же спросил Лёвушка.

— С некоторых пор — да, — кивнул Кирн. Вам лучше знать всю правду. Иначе вы и впрямь захотите отправиться в путь без охраны, а это безрассудство.

— То, что вы нас нашли, — удивительная удача. Кто знает, что могло бы случиться! — закивали прочие.

— А что? Ведь удрали же мы от мышекрысов! — Лиза испуганно обвела взглядом лица гномов.

— Мышекрысы-то как раз так глубоко не суются, — вздохнул Кирн. — В наших краях теперь водится много всякого…

Лизе стало жарко, потом холодно.

— И что это за много всякого? — чужим голосом спросил Лёвушка.

— Уже несколько лет наши подземелья, наши рудники и шахты, наши камни, из которых мы вышли на заре времен, стали отторгать нас как злейших врагов, — заговорил Ньяли, и Лиза услышала в его голосе обиду и недоумение. — Потому-то и пришлось нам превратить наш подземный город, некогда простиравшийся на много часов пути, в эту крепость — подземелья зажали нас в кольцо.

— Я картограф, Ваше Высочество, а карты пещер — спокон веку гордость нашего племени. — Вмешался Кирн. — Но теперь… теперь ни на одну из наших карт нельзя положиться.

Гномы согласно закивали.

— Какая-то злая сила завладела подземельями, — продолжал Ньяли. — Она корёжит и уродует их. Там, где раньше были наши залы, теперь разлились озёра, и никто не знает, что таится у них на дне. Подземные реки вышли из берегов и затопили наши галереи, а некоторые из них повернули вспять. Смертоносные обвалы рушатся на головы подземного народа, как будто их направляет чья-то воля. Странные самоцветы вызревают в горячей руде, и даже нам опасно брать их в руки, потому что они убивают своим прикосновением.

— Мы больше не празднуем наши праздники, и Святилище, — голос Ньяли дрогнул. — Святилище ушло во тьму подземных глубин, а его поглотило что-то страшное. Мы даже не знаем, что это.

— Так, — сквозь зубы сказал Лёвушка, слушавший неожиданно обретённых сородичей с самым мрачным видом. — Как же нам теперь до Сокровищницы-то добираться, если такое творится?