Настоящая принцесса и Летучий Корабль

— Да-да, конечно, — Волшебник коротко поклонился. — Прошу прощения.

А Инго быстро оттащил Лизу в сторону. «Ну нот, сейчас все ругаться будут, уши надерут!» — расстроилась она и спряталась за брата. И вовремя — на них уже оглядывались. Ближайший отряд мальчишек вытянулся во фрунт, а их командир мигом оценил ситуацию и гаркнул:

— Эй, соратник, требуется помощь? Схватить? Доставить?

— Никак нет! — отозвался усач, подобострастно приседая. — Не извольте беспокоиться. Доложить мы и сами доложим. Мы люди привычные.

Отряд потопал дальше.

— Этого нам ещё не хватало, — пробормотал Инго, утаскивая Лизу в какой-то переулок под подозрительным взглядом усача.

— Я тут ни при чем! — Лиза вырывалась и тыкала в толпу. — Это же кукла! Я синяк об неё набила! Да посмотрите же вы! Вон! И вон!

— Что — вон? — допытывался Филин.

— Да куклы же! — Лиза только сейчас поняла, почему толпа с самого начала казалась ей такой странной.

Ну да! Ну конечно! Мужчин и женщин было как положено, хотя вели они себя странно. Мальчишки старше восьми ходили только отрядами. А вот девочек не было ни одной! Что же это такое?! Зато кое-где мелькали большие роскошные куклы — в нарядных платьях и лаковых туфельках, с полуметровыми ресницами и блестящими локонами. И у всех глаза вытаращенные! И все улыбаются! И скрипят! Лиза нырнула под локоть Инго и осторожно высунула нос из переулка. Ага, вон нянюшка в чепце, на руках у неё голубой кружевной сверток, а по пятам за ней целый выводок мальчишек — один с жестяным мечом, другой пушку на верёвочке тащит, третий четвёртого на деревянной лошадке везет. А за ними кукла шагает на прямых ножках — ну вылитый циркуль в бантиках! Лёвушка оттер Лизу плечом:

— Лизка, ты бы не высовывалась, а? Вон они как таращатся.

— Интересно, а почему куклы? — осторожно спросила Лиза.

Лёвушка мрачно пожал плечами:

— Не знаю пока. Не люблю, когда непонятно.

— Я поняла — Юлечка умоляюще заглядывала в лицо то Инго, то Филину, и только что руку вверх не тянула, как с первой парты. — Андрей Петрович, Инго, я поняла! Они живых девочек от кукол не отличают! А Лизочку они заметили, а меня нет, меня за мальчика принимают, потому что я в джинсах и у меня стрижка! Вот придурки, правда?

Инго Юлечке не посочувствовал — он вглядывался в толпу.

— Не понимаю, — пробормотал Филин, — может быть, у них девочкам до замужества нельзя на люди показываться? Но тогда зачем эти механические штучки? Что за чертовщина?!

Где-то неподалеку невидимые часы гулко пробили восемь.

— Именем короля!

Это хором выкрикивал в медный рупор целый отряд юношей, остановившийся посреди улицы. Лица у них покраснели от натуги.

— С добрым утром, соратники и соратницы, жители прекрасной Ажурии, величайшей сверхдержавы в обитаемой вселенной! — Глашатаи старались вовсю, и голос получался оглушительный, как будто орали в ведро: слышно было повсюду.

Жители величайшей сверхдержавы при первых же звуках труб замерли, кто где стоял. Другие маршировавшие отряды застыли, как вкопанные, палочки барабанщиков зависли над барабанами. Малыши побросали свои колесницы и пушки и вытянулись в струнку, салютуя мечами. Даже младенцы в колясочках законопослушно умолкли.

— Прослушайте новый указ его величества! — глашатаи выпучили глаза от усердия. Трубачи надули щёки и вскинули трубы. Лиза чуть не заткнула уши.

— Мы, Гуммиэлъ Тридцать Второй, король Ажурии, повелитель морей, драконоборец, владыка попутных ветров, повелеваем. Отныне и навсегда. Соратницы, подарившие нашему славному королевству не менее четверых сыновей, награждаются правом принять под свой кров прекрасную и послушную дочь. Соратницам, удостоившимся подобной чести, надлежит прибыть ко двору вкупе со счастливыми отцами нынче на закате. Те же, кого постигла редчайшая удача преподнести на алтарь отечества двойню или тройню, будут приняты Его Величеством в первую очередь, удостоены высочайшей аудиенции и вознаграждены особо. Они также получат от канцлера официальное разрешение украсить фасад своего скромного жилища портретом его величества.

— То-то же! — одними губами прошелестела дородная соратница в пышном шёлковом платье, стоявшая навытяжку неподалеку от Лизы. — Теперь и мы будем не хуже людей, а то раньше только за пятерых давали!

— Придержи язык! — скосив глаза, прошипел её муж. — Указ о непочтении забыла, дурында?!

Вновь грянули трубы.

— Радуйтесь, жители прекрасной Ажурии! Отныне и навсегда во имя наших грядущих побед и во славу его величества каждый мальчик, достигший шести лет, пополнит ряды юных солдат! Из пелёнок — в строй! Больше не будет слез и обид, дорогие наши сыновья! Гордитесь, отцы!

Горожане разразились рукоплесканиями. Отовсюду неслось:

— Хвала королю!

— Да здравствует Его Величество!

Мальчишки с пистолями запрыгали и пронзительно завопили, что твои индейцы на тропе войны. Папаши и мамаши сияли умилёнными улыбками и кланялись направо и налево.

— А теперь, соратники и соратницы, желаем вам удачного дня, наполненного трудами и подвигами на благо отечества!

Глашатаи опустили рупоры.

Бубух!