Настоящие деньги

Валька тоже вздохнул, приготовившись слушать его очередную философскую речь. Однако старик ничего более не сказал, а извлек откуда-то фиолетовую купюру достоинством 25 рублей и, подняв ее выше уровня глаз, принялся рассматривать на просвет, на фоне горевшей под потолком люстры.

Валька сразу же предположил:

— Вы мне заплатите за эту работу двадцать пять рублей, да, дядь Борь?

— Угу, — загадочно улыбаясь, подтвердил Борис Аркадьевич.

— И что же нужно будет сделать? Опять какое-нибудь клише?

— Угу.

— Большое? Как для «Сампошива»?

— 124 на 62, — просветил Борис Аркадьевич Вальку.

— Что, шестьдесят два? — не понял тот.

— Размер клише, говорю, 124 на 62, — пояснил старик, помахивая четвертной банкнотой.

— И что же это будет? — все еще не мог понять Валентин.

Борис Аркадьевич крякнул пару раз, будто прочищая горло. Однако чувствовалось, что на самом деле он все еще не решается открыть карты своему ученику. Но, как бы то ни было, отступать назад поздно.

— Это будет, вьюноша, купюра достоинством двадцать пять рублей, — ответил старик таким тоном, будто предлагал Вальке работу над клише для незамысловатого новогоднего календарика.

— В каком смысле? — не понял Валентин.

— В самом, что ни на есть, прямом. Вот эти двадцать пять рублей, Валюх, нужно переснять с двух сторон и попробовать сделать два клише.

Валька присвистнул, недоверчиво глядя на старика.

— Вы шутите, дядь Борь?

— С такими вещами не шутят, вьюноша.

— Но… Но это же незаконно!

— А я тебе чего говорил? — усмехнулся Кранц.

— Не, дядь Борь… Это уже слишком. За такое ведь тюрьма!

— А ты как думал? — деловито осведомился старик. — Конечно, тюрьма. Причем, надолго. Государство боится фальшивомонетчиков как огня. Недаром в былые времена им в глотку расплавленный свинец заливали! Брр. Жуть!

— Не, не… Не хочу я этим заниматься… — испуганным голосом залепетал Валька. — «Подделка государственных казначейских билетов преследуется по закону»… — вспомнились ему слова, которые он воспроизвел на своем рисунке трехрублевой купюры, выполненном по просьбе Кранца. Картина эта, заключенная в рамочку, до сих пор висела в фотозале салона, и Валентин, процитировав собеседнику оное предупреждение, невольно перевел на нее глаза.

— Трусишь? — насмешливо прищурился Борис Аркадьевич.

— Конечно трушу. Такое дело…

— Это хорошо, вьюноша. Это просто замечательно!

— Почему? — не понял Валька.

— Потому, вьюноша, — пояснил ему старик, — что в деле этом без страха никак нельзя. Кто-то, отпечатав левую купюру, тут же схватит ее и помчится в ближайший магазин. Конечно, с опаской побежит, но… Но нетерпение такого олуха и погубит. Другой же… все сто раз взвесит, тысячу раз осмотрится, прежде чем ход своей продукции, так сказать, давать. А то, глядишь, так при себе и оставит, не решившись ни на что. И даже разменять не попробует нигде. Потому как, Валюх, обыкновенный страх от многих глупых шагов человека предостерегает. Там где голова не работает, этот самый страх и включается. Вот потому и говорю, что хорошо это, раз страх у тебя к этому делу имеется.

— Да о каком страхе вы говорите, дядь Борь? — воскликнул Валька. — Нет у меня никакого страха к этому делу…

— Да ну? — не поверил Кранц.

— Потому как я в ужасе от вашего предложения! — закончил свою мысль Валька. — Я в тюрьму не хочу!

— Да кто ж тебя туда гонит-то?

— Кодекс уголовный, вот кто.

— Ну, да. По нему можно запросто схлопотать пятнашечку. А то и вышку! — согласился Борис Аркадьевич. — Статья 87 Уголовного кодекса РСФСР. Да только известно ли тебе, вьюноша, что подразумевается под фальшивомонетничеством в нашем родном советском законе?

— Что?

— Изготовление с целью сбыта, а также сбыт поддельных государственных казначейских билетов, — процитировав по памяти закон, пояснил Кранц.

— Ну? И вы предлагаете мне заняться вместе с вами изготовлением подделок?

— Да боже упаси! — усмехнулся старик. — Я тебе разве это говорил?

— А разве нет? Как же тогда еще понимать ваши слова, дядь Борь?

— Дословно, Валюх, — хлопнул в ладоши Кранц. — Вспомни футболки, которые делал «Сампошив». Кто печатал на них изображения всяких Фреддиков? Кто пускал их в торговлю? Ты? — показал он пальцем на Вальку. — Я? — ткнул он им себя в грудь.

— Да нет, — пожал плечами Валентин, — Васькины рабочие и печатали. Наше с вами дело маленькое, дядь Борь. Только клише…

— Ну, а я о чем тебе толкую? — с нотками радости в голосе, спросил Кранц. — Посуди сам. Закон наказывает за изготовление и сбыт поддельных денег. Так? Но мы-то с тобой, разлюбезный ты мой, и не будем их изготавливать, и уж тем более сбывать. Это же ежу понятно: если ничего не изготовил, то и сбывать тебе нечего будет. Я прав? Но вот если ты сделал лишь клише с изображением купюры… — здесь Борис Аркадьевич сделал таинственную паузу, после чего вкрадчиво спросил: — Надеюсь, Валюх, ты понимаешь, что я хочу сказать?