Настоящие сказки Шарля Перро

Они говорили правду, потому что прошло немного дней, и королевич объявил во всеуслышание, что возьмёт себе в жены ту, которой придётся впору эта туфелька.

Начали примерять: принцессам, потом герцогиням и всем придворным дамам, но никому туфелька не была впору. Принесли туфельку и двум сёстрам, которые как ни старались надеть её, но так ничего и не вышло. Золушка, которая была при этом и узнала свою туфельку, сказала, смеясь:

– А ведь, пожалуй, она мне как раз впору.

Сёстры принялись хохотать и издеваться над ней. Но кавалер, который примерял всем туфельку, посмотрев внимательно на Золушку и заметив её красоту, сказал, что было бы справедливо примерить туфельку и ей, так как он получил приказ примерить её всем девушкам. Он усадил Золушку и, надевая туфельку на её ножку, увидел, что ножка входит в туфельку безо всякого труда, и туфелька точь-в-точь впору, словно влитая. Сёстры страшно удивились, но ещё больше удивились они, когда Золушка вынула из кармана другую такую же туфельку и надела её на другую ногу. В этот миг появилась крестная, тронула Золушкино платье волшебной палочкой, и оно сделалось ещё роскошнее, чем бывало раньше.

Тогда сёстры узнали в ней ту красавицу, которую видели на балу. Они бросились к её ногам, прося прощения за всё дурное обращение, которое они заставили её терпеть. Золушка подняла их и сказала, обнимая, что прощает их от всего сердца и просит всегда её любить.

Золушку отвезли к молодому принцу в этой самой одежде, и он нашёл, что никогда ещё не была она так красива. А через несколько дней сыграли свадьбу. Золушка, которая была так же красива, как и добра, поместила своих сестёр во дворце и выдала их в тот же день замуж за двух именитых придворных вельмож.

Нравоучение

Для девушки краса – сокровище. И ейМы любоваться вечно не устанем,Но мы ещё счастливей станемБлаговоленьем добрых фей.Ведь крёстная для Золушки прелестнойБыла заботлива, нежна,

И, наконец, короною чудесной,Как в сказке сказано, украсилась она.Красивой лучше быть, чем быть в одежде модной.Чтоб сердце привлекать, чтоб сердцем овладеть,Что лучше грации природной?Мы без неё ничто, с ней можно всё иметь.

Другое нравоучение

Для жизни доброй, для покояБогатство, честь немало стоят,И помогают кроме нихНемало доблестей иных,Которые даны судьбою.Но тщетно всё это иметь,И все таланты вас нимало не украсят,Коль для того, чтоб ими прогреметь,

Нет крёстной маменьки в запасе.

Рике-с-хохолком

Жила-была королева, у которой однажды родился сын, такой гадкий и нескладный, что долгое время не знали, похож ли он на человека. Фея же, которая присутствовала при его рождении, уверяла, что это не помешает ему стать прелестнейшим человеком, потому что он будет очень умён; при это она добавила, что наделяет его даром сделать такой же умной, как и он сам, ту, кого он полюбит больше всех на свете.

Всё это несколько утешило бедную королеву, которая была очень огорчена тем, что у неё родилась такая противная мартышка. И действительно, не успел ребёнок заговорить, как стал произносить все очень приятные слова, и во всех его поступках было что-то до того умненькое, что он всех очаровывал. Я забыл сказать, что он родился на свет с маленьким хохолком на голове, и потому его прозвали Рике-с-хохолком, – Рике было его фамильное имя.

Прошло семь или восемь лет, и у королевы соседнего королевства родились две дочки. Первая появившаяся на свет была хороша, как белый день; королева так была ею довольна, что боялась, как бы такая большая радость ей не повредила. При этом присутствовала та же фея, что была при рождении маленького Рике-с-хохолком, и чтобы несколько остудить радость королевы, объявила ей, что у маленькой принцессы вовсе не будет рассудка, и что она будет столь же глупа, сколь красива. Это сильно раздосадовало королеву, но через не сколько минут она ещё больше огорчилась, когда увидала, что вторая родившаяся у неё дочка ужасно безобразна.

– Не огорчайтесь так, королева, – сказала ей фея, – ваша дочка будет вознаграждена: она будет такой умной, что никто и не заметит, что она некрасива.

– На всё Божья воля! – ответила королева. – Но разве нельзя как-нибудь устроить, чтобы и старшая, которая так красива, немножко поумнела.