Настоящий английский детектив. Собрание лучших историй

— Фамилия, как вы видите, написана абсолютно черными чернилами, которые затем высохли. Все прочие слова имеют сероватый оттенок, из чего следует, что их промокнули. Если бы все слова писались подряд, то после промакивания ни единое не осталось бы совершенно черным. То есть писавший прервался, когда перешел к адресу, из чего следует, что он его не знал. Разумеется, это пустяк, но нет ничего важнее пустяков. А теперь займемся письмом! Ха! В конверт было что-то вложено!

— Да, кольцо. Его перстень с печаткой.

— И вы убеждены, что это почерк вашего мужа?

— Один из его почерков.

— Один из?

— Его почерк, когда он пишет торопливо. Совершенно непохожий на его обычный, но тем не менее я его хорошо знаю.

— «Любимая, не беспокойся. Все завершится хорошо. Допущена досаднейшая ошибка, на исправление которой может потребоваться некоторое время. Будь терпелива. Невилл». Написано карандашом на титульной странице книги форматом в одну восьмую листа. Никаких водяных знаков. Гм! Отправлено сегодня в Грейвсенде человеком с грязным большим пальцем. Ха! И заклеен конверт, если я не слишком ошибаюсь, человеком, жевавшим табак. У вас нет никаких сомнений, сударыня, что это почерк вашего мужа?

— Ни малейших. Эти слова написаны Невиллом.

— И они отправлены сегодня из Грейвсенда. Что же, миссис Сент-Клэр, тучи рассеиваются, хотя не решусь утверждать, что опасность миновала.

— Но ведь он жив, мистер Холмс!

— Если только это не искусная подделка, чтобы сбить нас со следа. Перстень, в конце-то концов, не доказательство. Его могли отобрать.

— Нет-нет, это его собственный почерк, да, да, да!

— Ну, хорошо. Однако написано оно могло быть в понедельник, а вот отправлено только сегодня.

— Это возможно.

— Если так, то в промежутке могло произойти очень многое.

— Ах, мистер Холмс, вы не должны лишать меня надежды! Я знаю, с ним все хорошо. Между нами существует внутренняя связь, и я бы знала, если бы с ним приключилась беда. В то самое утро, когда я видела его в последний раз, он порезался, бреясь в спальне. Я была в столовой и все же кинулась наверх в полной уверенности, что случилось что-то плохое. Неужели вы думаете, что я отозвалась бы на подобный пустяк, но не знала бы о его смерти?

— Мне доводилось видеть немало странностей, и я не стану отрицать, что впечатление женщины иногда бывает более ценным, чем вывод логика, построенный на анализе фактов. И это письмо, бесспорно, в большой мере подтверждает вашу точку зрения. Но если ваш муж жив и способен писать письма, почему он не возвращается к вам?

— Не могу даже вообразить. Это немыслимо.

— И в понедельник он ни на что не намекнул перед тем, как расстаться с вами?

— Нет.

— И вы удивились, увидев его в Суондем-лейн?

— Крайне.

— Окно было открыто?

— Да.

— Значит, он мог бы окликнуть вас?

— Да, мог бы.

— А он, насколько я понял, издал только бессвязное восклицание?

— Да.

— Взывая о помощи, подумали вы?

— Да. Он взмахнул руками.

— Но это мог быть возглас удивления. Неожиданно увидев вас, он от изумления мог взмахнуть руками?

— Да, это возможно.

— И вы подумали, что его оттащили от окна?

— Он исчез так внезапно!

— Он мог и отпрыгнуть. Никого другого вы в комнате не видели?

— Нет. Но этот ужасный человек признался, что был там, а ласкар стоял у лестницы внизу.

— Да-да. Ваш муж, насколько вы успели рассмотреть, был в своей обычной одежде?

— Но без воротничка и галстука. Я ясно увидела его обнаженную шею.

— Он когда-нибудь упоминал Суондем-лейн?

— Никогда.

— Он когда-нибудь давал основания полагать, что употребляет опиум?

— Никогда.

— Благодарю вас, миссис Сент-Клэр. Это главные факты, в которых я хотел быть совершенно уверен. Теперь мы поужинаем и ляжем спать, так как завтра нас, возможно, ожидает очень напряженный день.