Настоящий оборотень 2. Ещё одна дорога домой

Обернувшись ко мне, орк промолчал, но вот лопавшиеся от ярости в глазах капилляры говорили о многом. С честной улыбкой, посмотрев ему в глаза, побежал в сторону леса, не в силах удержать хохот, при том мечась из стороны в сторону и как оказалось не зря. Что-то промелькнуло рядом, скосив часть кустов, в следящую секунду скрывших и меня. Но эхо, гоготавшего вслед за мной из леса, укрыть не смогло. Слегка отойдя от смеха и отдышавшись, вынырнул из укрытия. Все-таки в меня при желании попало бы большинство воинов, а значит Очир кидал на авось и то, что попало под руку. Поискав в кустах убедился в своем предположении, найдя кинжал в ножнах, с которым и поспешил назад, не найдя на поляне орка. В юрте же на оборот все было не так спокойно. Шаман собирал в кучи, только вчера им же разложенные вещи из числа трофейного вооружения и защиты. Почесав подросшую бороду, в недоумении спросил:

– Ты никак в бега собрался?

Но в ответ получил лишь невнятное шипение, с едва различимым ответом:

– Если бы я мог – то давно уже сбежал, попытать счастья в степи. Но нет. И стоит мне теперь подумать об этом, и до края земель во владении племени, я не доберусь.

Так, ничего и не поняв, переспросил:

– А вещи-то на кой собирать, если никуда не собираешься?

Видимо, я наступил на больное, и орк долго собирался с мыслями, прежде чем дать ответ:

– На приданное.

– На что? – округлил я глаза. – Так ведь это за тебя дочь отдали, а не ты.

Но и моё недоумение по долгу оставалось без ответа. Со временем орк, оправился, и поморщившись в своей манере объяснил:

– Что ты знаешь в наших обычаях, северянин? Эх, – махнул он рукой, садясь на одну из шкур. Понимаешь? Хоть за меня и отдали дочь, но присоединился то я к их семье, а не она к моей. Это все не сложно если знать, что у того чья семья сильнее и принимает пару. За исключением глав родов, когда семьи сливаются, и одиночек с кое–какими разногласиями. Но это не в моем случае. Потому-то я и должен дать приданное, и желательно все у меня имеющееся, дабы иметь и свое слово. Ведь глава и те, кто усилил и обогатил дом, решают все. К тому же старейшина, распоряжаясь этим и некоторыми долями от приработков и набегов, кормит и обеспечивает всех.

Усмехнувшись на свои же слова, с отвращением проговорил:

– Как же всех. Твари! Только о себе и думают. А вообще меня просто обобрали. И самое смешное, что и не отдать приданное я не могу. Это будет считаться неуважением, при входе-то в сильную семью. А ведь они все обо мне и моих долях после битв знают. Толи дело, после брака обогатиться, то твоё будет и твоих потомков. «Ну, – протянул он, – бесправной скотиной не сделали и то хорошо».

Посмотрев на ничего не понявшего меня, он покрутил обручальный браслет, не выделявшийся ничем интересным, так и болтавшийся на руке:

– Ты же видел – куда моей дражайшей, браслет прицепили. Как ты думаешь – почему у нас такой обычай?

Пришлось по незнанию помотать головой, что бы заинтриговавший меня орк продолжил рассказ:

– А все потому, что на ногу много браслетов не навесишь, в отличие от руки. Но тут объяснять нужно по-другому.

Крутанув свой браслет, он продолжил:

– Издревле повелось, что наш народ недолюбливают. Уж не знаю, чем мы хуже надменных считающих всех за грязь эльфов, или продажных и от того лживых гномов. Но не смотря на все старания, наших врагов будто люди или кто иной, мы выжили. Правда в крепкой руке всегда был недостаток. Поэтому и повелось, что у одного орка может быть одна, две, да хоть сотня женщин, если он сможет их содержать, и сдержать от самих себя и посягательств других. Однако же со времен становления племени Кровавого неба, это ситуация пошатнулась. Нет уже той вражды меж нашими племенами, и все чаще при набегах и схватках, проигравших продают в рабство. Иногда, такие как я, выбираются. Но сейчас не о том. В общем с тех пор – как мы не стоим у края бездны, у женщин стало больше воли. И если большинство, как и прежде следуют старым обычаям, то попадаются и те семьи, где таких как я, берут одним из мужей. И все равно, какую цель бы не преследовали те семьи, орк не обладающий своей половиной, не обладает гордостью, и иначе – как мусору к нему не относятся.

Слова Очира не вызвали, чего-то особенного, кроме понимания общества орков и их устоев. Здесь, во главе была сила, лидерство и единоправие, не смотря на все их иные обычаи, где они следовали за старшим. Но для орка, это было откровение и с ним он не мог смириться. Да и надо ли? С другой стороны, что случилось бы час назад со мной, одурачь они шамана и в этом? А пока, он покряхтывая встал: