Настоящий полковник

Но все равно вариант. Потому что, как обернется дело в будущем, — неизвестно…

Больше полковника не беспокоили. Допрашивали вяло, для проформы, чтобы только заполнить очередной, для отчета о проделанной работе, бланк. Били мало и несильно. И быстро отправляли в камеру.

То, что почти не били, — хорошо.

То, что не разговаривали, не торговались, — плохо. А может, очень плохо. Это — как повезет…

Через неделю в камеру вошел человек в хорошо сидящем штатском костюме.

— Майор Федеральной службы безопасности, — представился он.

— Гэбэшник?

— Можно и так. Раньше, когда было государство, было ГБ. Теперь ФСБ.

— Я нанес какой-то урон обороноспособности страны?

— Никоим образом! Я здесь неофициально.

— Зачем?

— Насколько я знаю, мы коллеги?

— Мои коллеги — пенсионеры. А вы, я так понимаю, пока еще служите?

— Служу.

— Ну значит, мы по разным ведомствам. Так что задавайте свои вопросы.

— Вопросов как таковых у меня нет Есть интерес к вашему бывшему шефу. В связи с рядом других дел.

— К Боровицкому?

— Совершенно верно. Как вы думаете, кому была выгодна его смерть?

— Всем.

— Можно точнее?

— Точнее некуда. Его смерть была выгодна всем.

— Тогда я поставлю вопрос по-другому. У него были враги?

— Были.

— Кто?

— Я же говорю — все.

— Но кто-то больше?

— Все одинаково.

— Такого не бывает!

— У удачливых бизнесменов бывает.

— Я так понимаю, что вы не хотите отвечать на мои вопросы?

— Напротив — отвечаю на все.

— Наверное, вы не вполне верно истолковываете мой к вам приход. Мы не ставим целью облегчить задачу следствию, напротив, мы бы хотели помочь вам.

— Я бы тоже хотел.

— Но для этого нам надо определить круг потенциальных врагов Боровицкого. Тех, кто мог организовать на него покушение.

— Милиция считает, что это сделал я.

— Мы придерживаемся иного мнения. И хотели бы утвердить в этом мнении следствие. Но для этого нам надо знать, чьи интересы задевал Боровицкий и чьи вы.

— Я?

— У нас создалось впечатление, что следствие ведется предвзято. И мы с вашей помощью хотим понять почему.

— Наверное, потому, что отпечатки моих пальцев были обнаружены на винтовке.

— Через два дня после того, как винтовка была найдена.

Это было уже интересно.

— Мы предполагаем, что вы не стреляли из винтовки, на которой были обнаружены отпечатки ваших пальцев.

А это уже совсем интересно.

— Мы предполагаем, что отпечатки появились после. И что вы невиновны.

— Приятно слышать.

— Отсюда возникает вопрос — почему убийцу хотят сделать из вас?

— Может быть, потому, что у меня были причины для мести Боровицкому.

— Равно как у других. Боровицкого, как утверждаете вы, не любят все.

— Тогда потому, что у меня нет алиби.

— У четверти населения города нет алиби. Отсутствие алиби не может быть основанием для обвинения в преступлении. Тем более в таком.

Мы предполагаем, что существуют какие-то иные причины удержания вас здесь! Какие?

Ах вот оно что?

— И для того, чтобы помочь вам, мы должны понять, чем вы не угодили милиции или власти. Чем?

— Может, они думают, что я деньги у них занимал? И вернуть забыл. Отчего они так на меня взъелись. Или, сам того не зная, дочь главы администрации… Ну вы понимаете.

Майор очень широко и очень дружелюбно улыбнулся.

— Зря вы так! Мы хотим вам помочь.

— Я тоже. И потому пытаюсь представить, чем я не угодил сильным мира сего.

— Соблазненной дочкой?

— Ну, может быть, женой. В темноте, знаете, возраст определить трудно.

— Но, может, какие-нибудь более серьезные причины?

— Есть! Вы правы, есть и более. Должен вам сообщить, что ваш начальник милиции имеет нетрадиционную, в смысле личной жизни, ориентацию. И, пользуясь своим служебным положением, склоняет меня к сожительству путем обвинений в убийстве и подтасовки данных криминалистической экспертизы.

— Зачем вы юродствуете? — напряженно и уже без улыбки сказал майор ФСБ. — Мы действительно хотели вам помочь…

— Если вы хотите мне помочь, удовлетворите силами ФСБ потребности начальника милиции…

— Козел!

— Это как вам угодно.

— Глупо! — сказал майор, вставая. — Сгниешь здесь зазря. А мы бы тебя вытащили. Запросто вытащили.

— За мое хорошее поведение?

— За нормальное, человеческое поведение. Которое не ставит под удар других людей.

— Хорошо. Я понял.

— Тогда подумай, что для тебя лучше. И где для тебя лучше — здесь или на свободе. Майор встал и пошел к двери.

— Надумаешь — позови меня. И через день будешь там, за забором. А если не позовешь… То пеняй на себя.

Майор вышел. Полковник остался. Теперь все стало ясно. Предельно ясно. Обложили полковника, сволочи! Со всех сторон обложили. Со стороны милиции, администрации, собственных сослуживцев, а теперь вот еще и ФСБ. Все они в одной связке. И значит, хода отсюда, из подвалов горотдела, нет.

Если не найти союзников. Хоть каких-нибудь союзников. Хоть самых задрипанных. Хоть тех же самых военных.