Настоящий помещик (СИ)

По итогам беседы с управляющим Андрей сделал для себя неутешительный вывод. Все-таки правы были древние греки, утверждавшие, что чем больше ты знаешь, тем больше не знаешь. Вот только у того же Сократа знание и незнание соотносилось как площадь круга к его окружности. А ежели разделить пи R квадрат (площадь круга) на два пи R(длину окружности), то в результате получишь одну вторую R. Что однозначно свидетельствует о том что со временем знание начинает превалировать над незнанием. Но это происходит разве что в математике, да у древних греков. В случае же с Андреем больше бы подошло сравнение мыслей со стульями, которые по утверждению не столь древнего как Сократ мудреца — Остапа

Сулеймана Берта-Мария Бендер

-Бея, разбегаются в разные стороны как тараканы.

И не мудрено. Первым предварительным ударом по психике Андрея стало то, что войдя во флигель, в котором проживал Карл Генрихович, Белов обнаружил неожиданное — последний трезв как стеклышко, а полный графин водки надежно запечатанный притертой хрустальной пробкой стоит посредине стола. Но трезвый, вовсе не значит адекватный, поскольку сам Карл Генрихович взобрался на этот же стол с ногами и неумело пытался закрепить на крюке, торчащем из потолка, веревку, оканчивающуюся с другой стороны самой натуральной петлей. Андрей мимоходом отметил, что ранее этот самый крюк использовался для потолочного светильника, ныне аккуратно снятого и отложенного в сторону на пол. По всем прикидкам конструкция, которую сооружал в настоящее время управляющий поместьем, ни при каких условиях не могла выдержать висельника. Уж очень непрочным и легковесным выглядел потолочный крюк. Впрочем, судя по всему, это была не первая попытка Карла Генриховича свести счеты с жизнью. О чем свидетельствовал слегка запачканный кровью столовый нож, лежащий тут же на столе и неглубокая царапина на руке потенциального самоубийцы. Андрею стало любопытно чем все же закончится это представление и он стараясь не слишком отвлекать занятого человека тихонько уселся на мягкую кушетку, стоящую у стены.

Все-таки Генрих Карлович оказался неокончательным придурком. Прежде чем совать голову в петлю он несколько раз дернул за веревку, проверяя надежность конструкции. Андрей таки оказался неправ. Крюк выдержал. А вот огромный кусок потолочной штукатурки, в которую и был вкручен этот самый крюк, обвалился. Причем прямо на голову управляющего, чуть было тем самым не прервав эту увлекательную серию экспериментов.

Поинтересовавшийся у контуженного потолком Генриха Карловича, будет ли он продолжать свои изыскания, и не следует ли попросить Глафирию принести сюда ведро с водой, с тем, чтобы у того появилась возможность утопиться, Андрей предложил управляющему отложить на время попытки суицида, для того чтобы ответит на ряд интересующих владельца поместья вопросов. В награду пообещав, ежели его удовлетворят ответы, самолично прикончить Карла Генриховича. Быстро и практически безболезненно. А если не удовлетворят, то поручить это дело Фаготу. И тогда процедура может растянуться на продолжительное время. И учитывая отношения, сложившиеся между управляющим и кошаком, стать не слишком-то приятной, во всяком случае для одной из сторон.

Рассказанная управляющим история как раз и привела Андрея к рассуждениям, касательно того, что древнегреческая мудрость хоть и числится этаким эталоном рассудочной логики, но по отношению к нему совершенно не применима. Поскольку вместе с одним, совершенно расплывчатым ответом, касательно смысла происходящего, он получил дюжину дополнительных вопросов. Такого безобразия не позволял себе даже доцент Подгурский, читавший у Андрея в универе Историю Культуры Древнего Востока и обожавшего засыпать на экзамене студентов дополнительными вопросами. Но все же соблюдая норму приличия, ограничиваясь тремя-четырьмя. А тут сразу не менее дюжины. К тому же и сам ответ в своей основе представлялся достаточно голимым. Поскольку утверждал, что во всем виновата магия. Так это Андрей и сам знал. Тем более, что в последнее время тезис «Во всем виновата магия» стал его девизом по жизни. Новизну внес разве что тот факт, что речь шла не о магии вообще, а о конкретной родовой магии, присущей отдельным представителям рода Белова.