Наступит день

Фридун почти все время молчал. Мечтательно смотрел он то на девушку, то на ее мать, чувствуя, что они ему близки и дороги, И все же Фридун пытался подавить в себе серьезное чувство, незаметно все глубже и глубже проникавшее в его душу. Он думал о своем положении, о потерянной Гюльназ, о предстоящем трудном и опасном жизненном пути... И старался умерить свои романтические мечты.

Риза Гахрамани проснулся, как всегда, очень рано, когда еще не взошло солнце, оделся, тщательно умылся и, поев хлеба с сыром, вышел из дому.

Фридун, засидевшийся за работой допоздна, еще спал. Он уже привык к тому, что товарищ его вставал до рассвета, и не просыпался от производимого им шума. Да и Риза Гахрамани, не желая беспокоить спящего друга, старался двигаться как можно тише. Сегодня он так же осторожно, как и всегда, прикрыл за собой дверь и отправился по еще безлюдным улицам города к железнодорожной станции.

Мысли Гахрамани были заняты Серханом, которого он очень любил. Это был первый человек, с которым Риза по приезде в Тегеран познакомился в депо.

Тогда Гахрамани ремонтировал паровоз.

- Браво, мастер! - сказал Серхан, наблюдая за его работой. - Хоть и молод, а мастер. Золотые руки! А у меня уж такая болезнь: встречу хорошего работника, жизнь за него готов отдать.

- Видно, и ты умелец, - ответил ему Риза с улыбкой. - Ведь мастера может оценить только мастер.

- Что верно, то верно! Вот взять бы тебя на паровоз да на полных парах прокатить до Бендершаха. Тогда б ты понял, какой я есть машинист, братец!

Узнав о том, что Риза Гахрамани прибыл в Тегеран недавно и никого в городе не имеет, Серхан радушно пригласил его к себе.

- В пятницу приходи, познакомлю с женой и матерью. Стаканчик чайку выпьем...

Так с течением времени они стали друзьями. Впоследствии появились новые приятели, из которых и сложился подпольный кружок.

Кроме того, Серхану удалось создать небольшие ячейки среди рабочих в Горгане, Шахи, Бендершахе и других городах Мазандеранской провинции. Состояла такая ячейка из пяти - десяти человек, - люди все на подбор, смелые, крепкие и надежные.

И вот, подходя ранним утром к железнодорожной станции, Гахрамани думал о Серхане, который почему-то сильно задержался в пути.

Перед выездом Серхан взял с собой двести брошюр для доставки расположенным по пути его следования ячейкам.

"Не обнаружены ли эти брошюры на паровозе? - в тревоге думал Риза. - А может, он пойман с поличным - при передаче брошюр товарищам?"

Пройдя большое здание тегеранского вокзала, Риза Гахрамани зашагал по рельсам к депо, нарочно избрав путь мимо будки стрелочника Рустама.

Потомственный тегеранец и потомственный бедняк, Рустам пользовался полным доверием Ризы, который часто прибегал к его услугам для связи с Серханом.

Молчаливый и мрачный по натуре, Рустам при виде Гахрамани еще издали покачал головой. Гахрамани, поняв, что Серхан еще не вернулся, прямой дорогой отправился в депо.

Рабочие постепенно собирались. Они были в замасленных, грязных блузах с заплатками; у них были истощенные, землистые лица. Перед началом трудового дня они приводили в порядок свое рабочее место.

Риза Гахрамани, засучив рукава, подошел к паровозу, который ремонтировал уже третий день.

Не прошло и часа, как в депо явился кочегар, ездивший с Серханом, поздоровался с рабочими и прошел к Гахрамани.

- Салам, мастер! - сказал он радушно. - Как живется, как работается?

- Мы - ничего, а как вы? Что так задержались? Все ли в порядке?

- Слава аллаху, все в порядке. На обратном пути попортился наш паровозик у самого Сефидруда, нас и задержали.

- Живой человек и тот болеет, а паровозу подавно можно болеть, улыбнулся Гахрамани.

- Серхан будет ждать тебя и твоего товарища вечером у стрелочника, тихо шепнул кочегар Ризе.

Гахрамани знал, что слово "товарищ" относится к Фридуну.

Вечером, когда солнце зашло и на город опустилась ночная мгла, Риза и Фридун отправились к стрелочнику.

Рустам жил на южной окраине Тегерана, в районе Ханиабада, где узкие улицы и сырые, приземистые домишки наводили уныние. Здесь жил рабочий люд столицы.

Каждый раз, когда они приходили сюда, Фридуну было больно за людей, вынужденных жить в этом смрадном болоте, в грязи, нищете и горе зато именно здесь он яснее всего понимал, во имя чего надо бороться.

Рустам занимал комнату в подвале старого домишки. Войдя во двор, Риза и Фридун свернули налево и, опустившись на несколько ступеней, очутились в подвале, напоминавшем склеп, без света и воздуха. В конце этого склепа стоял обитый крашеной жестью облупившийся сундук, а на сундуке была аккуратно сложена постель, состоявшая из нескольких рваных одеял и ветхих мутак.

На жене Рустама был черный платок, которым она прикрывала нижнюю часть лица. Четверо ребят, как цыплята к наседке, жались к ее ногам, держались за юбку.

Картина, представшая глазам Фридуна в темном жилье стрелочника, напомнила ему семью дяди Мусы. Как мучительна была для старика мысль о будущем своих детей, о горькой доле, которая их ждет!..

Точно желая отогнать эти воспоминания, Фридун провел рукой по лбу и еще раз оглядел помещение.