Наступит день

По тайному распоряжению Реза-шаха, что соответствовало и личным интересам серхенга, сертиб Селими не должен был остаться в живых. Он не был уничтожен до сих пор лишь потому, что Реза-шах надеялся вынудить сертиба к признанию в связи с советским посольством. Но, несмотря на все муки и истязания, сертиб неизменно отвечал на эти обвинения отрицательно.

И вот теперь настал момент, когда с сертибом Селими необходимо было покончить. В поднимающемся освободительном движении он мог стать очень опасной для правящих кругов политической фигурой. Сертиб обладал влиянием в той среде, которая, быть может, побоялась бы примкнуть к Керимхану, но охотно последовала бы за сертибом Селими. Попутно с гибелью сертиба серхенг расчищал дорогу себе.

Но как это сделать?

Вначале серхенг надумал повесить сертиба в его же камере, инсценировав самоубийство. Потом он решил, что еще удобнее было бы отравить сертиба пищей. Так или иначе, оба эти способа были наиболее испытанными в его практике.

Но не успел серхенг окончательно избрать способ убийства сертиба, как к нему позвонил по телефону Хакимульмульк. Министр двора был явно встревожен. Передавая распоряжение падишаха об освобождении Хикмата Исфагани, он не мог скрыть своего волнения.

"И боится же этот плут за себя!.." - подумал серхенг, явно уловив дрожь в голосе министра.

- Кроме того, его величество приказывает, чтобы сертиб Селими был приведен к молчанию! К молчанию!.. - нервно закончил Хакимульмульк и дал отбой, даже не выслушав ответа серхенга.

Серхенг вызвал двух своих агентов. Это были здоровенные парни с бычьими шеями и мускулистыми руками.

- Его величество велит привести сертиба к молчанию. Готовьтесь! многозначительно сказал он им.

Оба вопросительно уставились на серхенга.

- Способом самоповешения, господин серхенг, или?..

- Сколько дней, как сертиб объявил голодовку? - не отвечая на их вопрос, спросил серхенг.

- Пять дней ничего в рот не берет.

- Очень ослаб?

Они не поняли смысла его вопроса и оба одновременно простовато ответили:

- Не очень, серхенг. У него крепкое здоровье.

- Остолопы! - рассердился серхенг. - Как может быть крепок человек, который пять дней ничего не ест? Сделайте ему специальный укол. Укрепите организм...

Только теперь они сообразили, что значил вопрос серхенга.

- Будет исполнено! - скова в один голос воскликнули палачи.

- Возьмите! - сказал Сефаи, передавая им небольшую шкатулку и шелковый зеленый платок. - Акт о смерти вложите в шкатулку... Для его величества!

Серхенг был из тех людей, которые способны годами хранить в душе самое незначительное слово, когда-то хотя бы слегка ранившее их сердце. Успокаиваются они, только смертельно отомстив обидчику. Приводя в исполнение повеление его величества Сефаи вспомнил небольшую словесную стычку, которая произошла у него с сертибом Селими два года назад в Шимране на званом вечере у Шамсии. Ему захотелось своими глазами увидеть, как встретит смерть этот надменный сертиб. И Сефаи спустился вниз.

Человек в белом халате уже готовил смертельную иглу. Двое здоровенных парней с бычьими шеями пошли за сертибом.

Сефаи подсматривал в небольшое оконце, выходившее в комнату, где должна была совершиться смертельная операция, и ждал появления сертиба.

Наконец ввели сертиба. Он держал голову высоко, как всегда, когда его водили на допрос.

Когда дверь захлопнулась, сертиб остался с глазу на глаз с человеком в белом халате.

Серхенг искал на его лице следы испуга, ожидая увидеть, как побледнеет сертиб, как задрожат его губы, но сертиб, избавившись от минутного удивления, еще выше поднял голову и окинул палача, облачившегося в белый халат, гневным взглядом.

- Я не болен! - коротко сказал он.

- Серхенг приказал сделать вам укрепляющий укол. Организм не выдержит пятидневного голода.

- Благодарю. Мне не нужно никаких уколов! - И сертиб повернулся, чтобы выйти, но в дверях появились два здоровенных парня.

- Не упрямьтесь, сертиб! - сказал один из них.

- Лучше по доброму согласию, - добавил другой и сделал шаг к сертибу.

Селими остановил его, подняв руку. Внезапно повернувшись, он заметил в оконце глаза подглядывавшего за ним серхенга.

- Серхенг! - громко и отчетливо сказал сертиб Селими. - Четыреста лет тому назад жил в Италии человек по имени Джордано Бруно. Он был сожжен на костре такими же, как ты, черными палачами. Знаешь, что он сказал своим убийцам, умирая? Не знаешь? Так послушай. Он сказал: "Господа, вы обрекаете меня на смерть, потому что сами вы объяты смертельным страхом!" Серхенг! Ты бледен!.. Приходит конец твоему черному миру! Убив меня, ты не остановишь зари нового дня... - Сертиб сорвал с себя сорочку и смело протянул руку: Делай свое дело, палач!..

И человек в белом халате вонзил иглу в напрягшуюся руку.