Наступление

Она нажала кнопку записи на диктофоне, потом на камере

— Я, независимая журналистка Дженна Вард из США веду свой репортаж из окрестностей пакистанского города Карачи, где только что произошел ядерный взрыв…

Примерно в это же время, на территории секретного испытательного атомного центра в зоне племен — произошел еще один ядерный взрыв.

Пакистан, севернее Хайберского перевала. Через несколько дней после войны

Наступала весна.

Холодный, пронизывающий ветер с утра утих, совсем весеннее солнце ласкало своими лучами серые, ноздреватые скалы. Но скалы эти были безжизненны, их склоны не давали урожая, не могли вскормить новую жизнь — и люди здесь не жили. Только иногда — одному ему ведомой тропой проходил одинокий путник или даже небольшой караван. Это и была — вся жизнь, какая здесь была вот уже несколько сотен лет.

На гладком, отшлифованном не водой, но постоянно дующим здесь ветром сидел старик. Тепло одетый, с длинным посохом, который был намного выше его самого, в аккуратной чалме, из-под которой выбивались пряди седых волос. Рядом с ним было небольшой мешок с нехитрой снедью, и одному Аллаху ведомо, сколько тут сидел этот старик. Минуту? Час? День? Больше? Этот старик так сливался с унылым местным пейзажем, что казался просто еще одним камнем.

Вдалеке, на горном склоне показались пастухи. Их было двое — крепкие, видимо купленные на пешаварском базаре ботинки, широкие штаны, меховые безрукавки, накинутые на плечи пуштунские шерстяные одеяла из шерсти овцы, с которыми можно спать на голых камнях, просто завернувшись в них. Перед пастухами — трусило стадо коз, примерно тридцать животных, белые, пегие, самые разные. Один из пастухов подгонял коз длинным, метра четыре шестом, умело управляя стадом, и не давая ему разбредаться, второй — шел рядом и пел какую-то местную, заунывную песню. У второго пастух было оружие — старая, потемневшая от времени винтовка тридцать восьмого года выпуска, сделанная в Его Императорского Величества Королевском оружейном арсенале в Ишрапуре. На прикладе винтовки блестели шляпки гвоздей, по местной моде, второй же пастух, с шестом — на вид был безоружен.

Старик спокойно смотрел на приближающееся стадо, он был слишком стар и слишком беден, чтобы его грабить. Воистину, эти пастухи, у которых целых тридцать здоровых коз — состоятельные люди по местным меркам, зачем им грабить старика?

Когда до сидящего старика осталось с десяток метров — пастухи оставили своих коз, вышли вперед поприветствовать старика

— Ас салам алейкум ва рахмату Ллахи ва баракатух — сказал один из пастухов, вежливо поприветствовав старика полным приветствием

— Ва алейкум ас салам ва рахмату Ллахи ва баракатуху — таким же полным приветствием оказал путникам уважение старик.

— Айибуна, тайибуна, абидуна ли Рабби на хамидуна[367]. — сказал вооруженный пастух.

— Аллаху Акбар — ответил старик, подтверждая, что все чисто и можно спокойно говорить

— Его не было, товарищ полковник — сказал младший из пастухов по-русски — мы выждали все сроки. Он не пришел…

Тяжелое молчание повисло над склоном, нарушаемое лишь беспокойным блеянием коз

— Аль-хамду ли Ллахи аля кулли халин[368]… — наконец, вздохнул старик — тогда пошли…

И трое путников со стадом коз отправились на запад…