Наталья Кирилловна. Царица-мачеха

Древние греки называли смерть «последней неизбежностью». Но в жизни царя Алексея эта неизбежность была обставлена рядом тёмных причин. Нашлись люди, заинтересованные в том, чтобы поторопить его смерть. Была ли она неизбежной в зрелом ещё возрасте?

Глава 22

ДЕЛО ОБ ОТРАВЛЕНИИ ЦАРЯ

Москва полнилась слухами, которые порождали смуту перед чем-то неведомым и опасным. Воображение москвитян было поражено известиями о грабежах и убийствах в городе после смерти царя Алексея. Почему-то долго не было грамоты о кончине царя и вступлении на престол его преемника.

Что же происходило в это время в Кремле?

Сохранилось свидетельство одного поляка, оставившего интересные описания событий тех дней:

«Когда первая жена царя Марья Ильинична Милославская умерла и оставила двоих сыновей и шесть дочерей, то они много терпели от Артамона, а потом подверглись ещё большему преследованию, когда ему удалось выдать за царя родственницу свою, дочь Кирилла Нарышкина, капитана из Смоленска. Умирая, Алексей благословил на царство сына от Милославской, Феодора, который в то время лежал больной, и опекуном назначил князя Юрия Долгорукого. Артамон утаил смерть царя, подкупил стрельцов, чтобы они стояли за маленького Петра, и потом уже ночью оповестил бояр о преставлении государя. Когда они начали собираться, он посадил маленького Петра на престол и уговаривал бояр, чтобы они признали его беспрекословно государем, потому что Феодор опух, лежит больной и плоха надежда, что будет жить. Но бояре, узнав от патриарха, который был при смерти царской, что отец благословил Феодора на царство и Юрия Долгорукого назначил опекуном, ждали последнего. Приезжает, наконец, Долгорукий во дворец, как вол ревёт с жалости по царю и прямо к патриарху: «Кого отец благословил на царство?» — «Феодора», — отвечает патриарх. Тогда Долгорукий с боярами, не слушая увещаний Артамона, что надобно избрать Петра, стремятся к покоям Феодора, подходят — двери заперты! Долгорукий приказывает выломать двери, бояре берут на руки Феодора, потому что сам идти не может: ноги распухли, — несут, сажают на престол и сейчас же начинают подходить к руке, поздравляя на царстве. Мать царя Петра и Артамон скрылись, видя, что ничего не могут сделать против Долгорукого и всех бояр».

После этого и была объявлена и разослана по городам грамота о вступлении на престол царя Фёдора Алексеевича.

Итак, всё свершилось по закону, и ничто, казалось бы, не предвещало смуты.

Давно было замечено, что многие события в Москве упреждаются слухами. Особенно упорными были слухи о том, что царь Алексей умер не своей смертью, что Матвеев опоил его каким-то зельем, что это злое дело он затеял вместе с Нарышкиными, чтобы передать царство маленькому Петру, а государством станут владеть Нарышкины вместе с Матвеевым.

Вскоре стало очевидным, что падение Матвеева как подозрительного человека было предрешено. Вначале его лишили управления Аптекарским приказом и царской аптекой. Тут выявились и его посольские преступления. Датский резидент Монс Гей, уезжая из Москвы, прислал жалобу, что Матвеев не доплатил ему 500 рублей за вино, поставленное им к царскому двору, и что в ответ на его требование ему прислали фальшивый контракт на доставку вина.

Одновременно поступили жалобы на то, что Матвеев брал взятки. Его отстранили от заведования посольскими делами и выслали из Москвы. Он был назначен воеводой в Верхотурье. Предусмотрительный Матвеев взял с собой целый поезд припасов. Его семью сопровождали большая дворня, священник и монах, учитель для сына и две пушки на случай опасности.

Однако в дороге Матвеев был остановлен. Полуголова московских стрельцов Лужин потребовал от него лечебник, по которому Матвеев составлял лекарства. К этому времени поступил донос, что тот лечебник волшебный и многие статьи в нём писаны цифирью. Лужин потребовал выдачи лечебника, но он был предусмотрительно уничтожен или надёжно спрятан.

Допроса тем не менее избежать не удалось. На съезжий двор для этого были приглашены близкие Матвееву люди — слуга Иван, карлик Захарка. Несколько позже на съезжий двор позвали и Матвеева. Тем временем были допрошены его ближние слуги и племянники. Допрос вели в съезжей избе. И сразу же выявились противоречия в показаниях: Матвеев отрицал существование лечебника, ссылаясь на то, что готовил лекарства по рецептам докторов Кастериуса и Стефана Симона; слуги же утверждали, что видели лечебник собственными глазами.

Не совпадало заявление Матвеева и с показаниями князя Фёдора Куракина и боярина Ивана Хитрово. Так, Матвеев настаивал, что прежде чем поднести лекарство царю, он отведывал его сам, а остатки допивал опять же он, что и требовалось согласно ритуалу: подобным образом издавна оберегалось царское здоровье.

Но князь Куракин и боярин Хитрово объявили, что Матвеев никогда не выпивал остатков, о чём они и свидетельствуют как дядьки царские.