Натренированный на победу боец

– Умаялись? – Ларионов заметил: у меня руки ходуном. Еще годится, вот позапрошлый год мы шерстили торговый зал на шестьдесят квадратов. Четыре часа. Два стула, кадушка с фикусом, картина на стене – нарисованы яблоки. Зал после починки пустой. Точно знали – здесь крыса. Муторно, мало вещей, негде искать. Вот там мы дошли до безумия: стучали снятыми ботинками, бумажки жгли. Безумие – блестящий лакированный паркет шесть на десять. Сиреневые стены. Ровная побелка, фикус – растение. Нарисованные яблоки. За витриной ходят люди. Зима. Ты уже делаешь вид, будто ищешь. Ползаешь, приседаешь. Жгут натертые колени, жарко. И не нашли.

Нашла уборщица. Мы одевались, возвращали задаток, она вытирала листья у фикуса. Крыса висела на фикусе, вцепившись снизу в лист, – четыре часа. Убили, конечно.

– Ничего-о, – протянул Старый. – Скоро домой.

Два веселых придурка в разгромленной комнате, люди заглядывают, сейчас придет, вот и…

– Шторы задрали… Шторы чем помешали?

– Давай сейчас?

– Че давай? Крыса в наш же подвал и забегла. Достанешь – тогда подойдешь.

Старый вкрадчиво заметил:

– Помнится, мы уговаривались на извод, а не на изъятие.

– Тебе я не договаривалась!

Оказалось, прямо с крыльца крыса сиганула в подвальное оконце, в раздолбанный уголок.

Алла Ивановна вела нас. Старый спускался замыкающим и бубнил:

– Ты думаешь, я жадный. Ты все время смотришь, сколько я ем. Я не жадный. Хочешь, я тебе в Москве сто долларов подарю? За сто долларов и не такое купишь. Даже на размер больше.

Согнувшись, расшвыривали коробки и банки, она бряцала ключами. Последняя коробка у стены – из-под можайского молока. Я придержал Старого:

– Стон.

– Ну что? – уже все надоело.

– Она под коробком.

– Ладно тебе, – Старый укоризненно зыркнул на меня и сбил коробок на бок.

Крыса осталась сидеть, не сообразив, что открыта. Вдруг – резко повела башкой и безошибочно метнулась на белые ноги управляющей! – та выронила ключи и, повизгивая, будто щипали ее бока, отпрыгивала к выходу, держа подол; Старый перепрыгнул коробок и бросился вдоль стены, но крыса точно вошла в единственную щель в углу, хвост провалился споро – глубокая дыра.

Алла Ивановна нервно прыскала, взглядывая на Старого, и затыкала ладошкой смех. Я обнял ее и провел губами по щеке, шершавой от песчинок пудры.

– Завтра ее оприходую.

– Не обмани. Я девушка наивная. Меня не трогай так, я – заводная, я так просто не могу. – И подразнила синевато-влажным языком.

Старый скрепился, смолчал.

Прикусывая теплый хлеб – досталась горбушка, жареную картошку я соскребал со сковороды, отвлекая вилку лишь на прокол маслянистого ломтя колбасы или захват соленого салата из нарезанных огурцов, кумачовых помидоров, луковых колец и дробинок перца; вот пельменей я смог только девять, ободрив их соленым огурцом, – мясо нежное, свинина – я такие не люблю; развели на запивку вишневого варенья со студеной водой – компот, что ль, иссяк? На сладкое – две конфеты, седые от возраста, но шоколад, всего две.

– Старый, бойцы что-то строятся…

Старый свесился с балкона – я одним движением слямзил его сладости и:

– Где ж наша повариха?

Витя кратко оторвался от миски:

– Отдыхает дома. Весь день у Иван Трофимыча.

– Степан Иваныч, а и вправду: куда солдаты на ночь глядя? – полюбопытствовал Старый.

– В пострадавший район. Дыры цементировать, капканы ставить. Хоть успокоить людей. Всего не могу сказать, но… Огорчился народ. Там победнее живут, но чуть что: мы зато без крыс! А теперь… Я буду вам признателен, если не сопроводите затеянные меры унизительными оценками, тем паче при военнослужащих. Мы с Виктором исполняем все, что придумала санэпидстанция. – Зажмурился, подсунул пальцы под очки и надавил на глаза, показалось, едва не плакал.

– А че ж ваш «Король», товарищ Губин? Народным способом?

– И капканами можно что-то сделать. Я полежу немного и к вам подойду, поставим по уму, – проникся Старый.

– Вам запрещено выходить. Вот если посоветуете…

– Ребята! Подойдите. Каждый взял свои капканы и показал мне, – Старый выступил прямиком с балкона. – Все понимают механизм работы? Все понимают разницу меж капканом заряженным и капканом настороженным? Заряжаем кружком копченой колбасы, капкан натирается чесноком, руки – маслом. Ставить устойчиво, вдоль стены. Нельзя – на трубу. Крыса подталкивает незнакомые предметы.

Витя записывал, я Ларионову прошептал:

– Солдат не оставляйте. Порядок и присмотр. И освоение навыков. Особо, чтоб Виктор. Не меньше часа.

– Как справимся.

– Перевожу на русский: ежели его отпустишь прежде часа, я тебя утоплю, как урода!

Я спустился к воротам, на лавочку; беременные нарядились в теплые халаты, собирали листья, хихикали, когда я икал. Отряд нестройно потек за ворота, я поймал рукав замыкающего.

– Стой. Покажь давилку. Запор неисправен. Покричи, что догонишь…

– Я щас! Догоню!

– К Владимиру Степанычу – вишь, на балконе торчит, он исправит. Беги. Дай мне бушлат и пилотку, хоть под бок себе постелю – холодает! Шагом марш на хрен.