Нация фастфуда

Беспрецедентный уровень концентрации на рынке мясопереработки способствует снижению цен, которые получают независимые фермеры за свой скот. За последние десятилетия от каждого доллара, потраченного на говядину, доля фермеров упала с 63 до 46 центов334. А четыре ведущие мясоперерабатывающие компании контролируют около 20% скота в США, используя свои «кормовые загоны»: скот либо содержится в собственных загонах компаний, либо закупается авансом за будущие контракты335. Когда цена на скот начинает расти, крупные компании могут наводнить рынок из своих кормовых загонов, и тогда цены ползут вниз. Они также могут приобретать скот в рамках конфиденциальных соглашений с состоятельными фермерами, не раскрывая подлинную цену покупки. Компании ConAgra и Excel владеют собственными гигантскими загонами для скота, а IBP (Iowa Beef Processors) имеет частное соглашение с некоторыми крупными американскими фермерами и скотоводами, включая братьев Басс, Пола Энглера и Джона Симплота. Теперь независимым фермерам и скотоводам трудно понять­, сколько стоит их скот, не говоря уже о том, чтобы найти покупателей, которые дадут хорошую цену. До 80% скота, который появляется на общенациональном рынке, продается из кормовых загонов336. А стоимость сделок никогда не раскрывается.

С чем сталкиваются сегодня владельцы ранчо? Попробуйте представить себе, как начнет работать Нью-Йоркская фондовая биржа, если большая часть инвесторов будет держать в тайне все условия сделок. Рядовые участники не в курсе, сколько стоят их собственные акции, а богатые трейдеры могут легко пользоваться этим. «Свободный рынок требует наличия многих покупателей, как и многих продавцов. Все должны иметь равный доступ к точной информации, все участвуют в процессе на равных условиях, и никто, обладающий большой долей на рынке, не может влиять на цену, — так говорится в докладе Центра сельского хозяйства штата Небраска. — На рынке крупного рогатого скота не соблюдается ни одно из этих условий»337.

Поэтому крупные мясоперерабатывающие компании не выказывают ни малейшего интереса к покупке собственных скотоводческих хозяйств. «Зачем им лезть в пекло? — сказал мне Ли Питтс, издатель Livestock Market Digest. — Выращивание скота — дело накладное, и большая часть затрат связана с землей». Вместо того чтобы покупать собственные ранчо, компании финансируют небольшое количество крупных владельцев загонов, которые арендуют ранчо и выращивают скот. «Еще один способ контролировать цены с помощью своих резервов, — объяснил Питтс. — Теперь компании владеют некоторыми из этих загонов, долями акций и финансами и могут диктовать условия».

Грудки от McDonald’s

Многие фермеры опасаются, что мясная индустрия умышленно реорганизуется по образцу промышленного птицеводства. И они не хотят становиться такими же, как птицеводы: практически бесправными, по уши в долгах и обременительных контрактах с крупными перерабатывающими компаниями. В 1980-х птицеводческая промышленность тоже трансформировалась в результате укрупнения. К 2000 г. 8 предприятий по переработке птицы контролировали 2/3 американского рынка338. Они переместили практически все производство на сельский Юг, где мягкий климат, дешевая рабочая сила, слабые профсоюзы, а доведенные до отчаяния фермеры готовы на все, чтобы остаться на своей земле. В штатах Алабама, Арканзас, Джорджия и Миссисипи производится более половины продуктов из кур, выращенных в стране339. Этим революционным изменениям в отрасли способствовало много факторов, но одно новшество сыграло особую роль. Куриные наггетсы превратили курицу из птицы, подаваемой к столу, в блюдо, которое легко поглощать, сидя за рулем. Так значительная часть сельскохозяйственной продукции стала прибыльным промышленным продуктом. Попав в такую систему производства, мелкие владельцы птицеводческих хозяйств оказались в роли крепостных.