Науа-Ацтек

Панфило пришел не один — с ним прибыл отряд в пятьдесят самых храбрых конкистадоров, которым просто плевать на смерть. Он знал это — он сам из таких.

После пленения местными дикарями и двух лет прозябания в темнице, Панфило не боялся смерти. Теперь он мог смотреть ей прямо в лицо.

Врата отворились — их предупредили, что придётся пройти фильтрацию, прежде чем попасть в город. Их предупредили, что во время этой фильтрации их всех обольют дрянным пойлом.

Пройдя через в чём-то унизительную процедуру осмотра, их запустили в специальное здание, где велели ждать прибытия доверенного лица правителя этого города.

Панфило велел своим людям не злиться на странные обычаи местных и вообще никак не показывать норов.

— Аделантадо, мы просто будем терпеть над собой эти языческие ритуалы? — тихо спросил Жан Поль де Гуван, гасконский шевалье, которого жажда золота и славы заманили в Новый Свет.

— Придётся. — ответил Панфило. — Если хотим выяснить судьбу Кортеса.

— Смею считать, что слухи о его подлой кончине правдивы. — посчитал нужным сказать француз.

— Я знаю, Жан Поль. — ответил на это Панфило. — Просто дождёмся, что скажет доверенный человек их правителя.

Француз — верный соратник и превосходный фехтовальщик, но вот умения молчать, когда следует молчать, и говорить, когда следует говорить, у него нет.

Внутрь этого зала их привёл один из индейцев, одетый в бронзовую броню. Он лишь сказал пару слов, перед тем как уйти: «Ждать тут».

Поплелись томительные минуты ожидания.

— Не ожидал увидеть здесь испанцев, право слово. — в помещение вошел одетый в странную одежду абориген.

С этим аборигеном вошло шестеро воинов, покрытых стальной бронёй, которая многим показалась знакомой. Часть ответа на интересующий Панфило вопрос они дали самим фактом своего появления.

Абориген-то абориген, но зело странный — глаза голубые, волосы каштановые, коротко стриженные. Роста высокого, хорошо сложен, но слегка худоват. Руки, если верить мозолям, не чураются работы. Одет в этакую инсинуацию хлопковой робы — рукава белоснежной робы были обрезаны, а на груди золотом было вышито лучистое солнце. Панфило отчего-то захотелось себе такую же «робу». Вместо классических шосс, которые только и знал испанец, на аборигене были синие штаны, какие предпочитают носить скандинавы. Кожаные сапоги, ничем не украшенные, в любом европейском городе сказали бы о том, что их носит человек низшего сословия, бедный. Здесь же, где большая часть аборигенов ходит в набедренных повязках, сам факт наличия одежды говорит о многом.

— С кем имею честь? — поинтересовался Панфило, выходя вперёд и чуть доворачивая голову, чтобы получше видеть собеседника.

— Освальтль Точтли. — представился незнакомец. — Я легатль Хуицилихуитла IV, правителя этого города и всех окрестных земель.

— Меня зовут Панфило де Нарваэс, я имею честь быть аделантадо Его Величества Карлоса I Габсбурга, короля Кастилии и Арагона, безраздельного повелителя всего Нового Света. — представился Панфило.

Панфило показалось, что на лице собеседника промелькнула тень скепсиса.

— Раз уж мы познакомились, думаю, неплохо было бы узнать, чего вы здесь забыли. — собеседник, назвавшийся Освальтлем, сел на небольшой трон и уставился на Панфило, ожидавшего совершенно иного развития переговоров.

— Мы… Мы прибыли с торговыми намерениями. — ответил Панфило.

— И для этого у вас на рейде галеон с двадцатью пушками, стальная броня на каждом «торговце», аркебузы и длинные мечи? — с нескрываемой усмешкой вопросил Освальтль.

— Времена опасные, как и места… — ответил Панфило полунамёком-полуугрозой.

— И не говори. — согласился Освальтль. — И чем же вы собираетесь торговать?

— Разным… — Панфило извлёк из поясной торбы трубку и табак.

Приняв из рук соратников подожженную от ближайшего факела лучину, он с удовольствием закурил. Сделав несколько затяжек, он сдержал кашель и с любопытством посмотрел на Освальтля.

— Мы можем предложить вам очень многое. — продолжил Панфило. — Начиная от рабов для ваших жертвоприношений, заканчивая диковинами, которых в ваших землях днём с огнём не сыщешь. Но прежде чем переходить к деловому разговору, я хотел бы поинтересоваться об одной интересующей меня персоне. Утолите моё любопытство?

— Пожалуй, если знаю что-нибудь о ней. — пожал плечами Освальтль.

— Фернандо Кортес. Не слышали о таком? — спросил Панфило нарочито равнодушным тоном.

— Дайте-ка подумать… — Освальтль изобразил напряжённую работу мысли, будто стараясь вспомнить. — А, конкистадор! Лично его не знал, но был весьма наслышан. Сильная личность, превосходный лидер, алчный сукин сын. К счастью, покойный.

— Наконец-то хоть кто-то сказал про него хоть что-то определенное. — заулыбался Панфило.

Новости действительно хорошие.

— Мой правитель хочет знать ответ на один вопрос. — вновь заговорил Освальтль. — И этот ответ решит судьбу нашего дальнейшего сотрудничества.

— Я слушаю. — прервал возникшую после реплики аборигена паузу Панфило.

— Мы готовы платить за рабов-мастеров. — удивил абориген Панфило. — Они нужны не для жертвоприношений, а для работы.