Научи меня любить

– Как у тебя, Бирюков, все просто.

– Зато у тебя слишком сложно. Ирку свою нашел?

– Нашел. И снова потерял…

– То есть как это – потерял? Куда она делась-то?

– Никуда не делась. Домой пошла…

– А, понятно. Поругались опять, значит?

– Да нет, не поругались. Вполне мирно доехали…

– Да прекрати ты…! – окончательно выведенный из себя Бирюков выругался в трубку. – Хватит чушь нести, ты скажи, что случилось-то у тебя?

– Ладно, Степа, не злись. Мне, кажется, на самом деле помощь нужна. Незамедлительная. Поможешь?

– Помогу, конечно. А что сделать-то надо?

– Напиться надо, Степа. Напиться так, чтобы наизнанку вывернуло, чтобы упасть мордой в салат – и вырубиться. Заснуть, и не просыпаться – как можно дольше…

– Да ты постой, Погорелов… Ты скажи, что произошло все-таки?

– Да ничего особенного… Если не считать того, что меня подвинули.

– Кто тебя подвинул? Куда? На работе проблемы, что ли?

– Если бы на работе… Какой ты тугодум все-таки, Бирюков. Жираф, и то быстрее соображает. В личной жизни у меня проблемы, понимаешь? Серьезные проблемы…

– Что, никак краля твоя хахаля себе завела? – осенило наконец Бирюкова.

– Вроде того. Только, знаешь, бесит меня твой жаргон тюремный иногда, Степа. Сколько лет уже на свободе, пора бы по-человечески начать разговаривать.

– Ладно, не кипи. Смысл-то от этого не меняется, какая разница, какими словами…

– Ну так что – поможешь?

– Помогу, какой разговор! Только, знаешь, может не стоит напиваться-то?

– Так нет у меня другого выхода, Бирюков.

– Ну, это тебе так кажется. Можно ведь проблему решить радикально.

– Радикально? Это как – радикально?

– А так. Приласкать ее голубчика где-нибудь в темном переулке так, что он навсегда дорожку к своей милой забудет. Ты ведь знаешь, я могу.

– Брось ты эти шутки свои дурацкие, Степа…

– Да я не шучу. Это ж ведь устроить легко и просто. Ты только скажи. Дай команду…

– Урод ты, Бирюков. Уродом как был, так и остался.

– Ну-ну, ты полегче…

– Да пошел ты, – отмахнулся Андрей и оборвал связь.

Откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. В голове звучало эхом: «Ты ведь знаешь, я могу…» А ведь и в самом деле, подумал Андрей, он может. Он на такое способен. Он уже решил однажды похожую проблему «радикальным» способом…

Бирюков был недавним его приятелем, и о его тюремном прошлом Андрей знал немногое. В принципе, он всегда был Андрею не слишком приятен, в компанию его притащил Пипин, балдеющий от Бирюковских наколок. А Бирюков прижился…

«Что же делать? Что же, черт возьми, делать мне теперь?»

Третий окурок упал на асфальт, за ним четвертый, пятый…

Давно уже погас свет в комнате у Ирины. Почти во всех окнах давно погас свет, а он все сидел в машине, курил сигарету за сигаретой, пытаясь понять…

И вдруг вспомнил – одну ее фразу, которую обронила она сгоряча, в пылу гнева. И зацепился за эту фразу, пытаясь убедить себя в том, что еще не поздно. Еще не поздно все изменить, все вернуть… Нужно только действовать – быстрее.

– Над чем так глубокомысленно размышляете, Ирина Евгеньевна? – услышала она вдруг и даже вздрогнула от неожиданности. С трудом отвела взгляд, намертво прилипший к противоположной стене. К темному пятнышку на белоснежных обоях. Сколько времени, интересно, она его изучала? И чем оно ее так заинтересовало? И вообще, почему пятнышки на обоях и всякие там трещинки на потолке порой так настойчиво притягивают взгляды? И…

Перед ней стоял Игорь, программист, и улыбался немного смущенной и, как показалось Ирине, загадочной какой-то улыбкой.

– Ты что-то спросил, Игорь? Извини, не расслышала.

– Я спросил, над чем ты так глубокомысленно размышляешь.

– Над балансовым отчетом, над чем же еще…

– Ага, – донеслось с соседнего столика, за которым сидела менеджер Анечка Седова. – Над балансовым отчетом. Она его еще с утра на стенку кнопками канцелярскими прилепила, а теперь вот сидит, изучает.

Игорь обернулся, придирчиво осмотрел стену.

– Что-то я не вижу там никакого балансового отчета. Вообще ничего не вижу, кроме стены и темного пятна на ней.

– Ну и что, что не видишь. Я вот, например, тоже его там не вижу. А она – видит. Правда ведь видишь, Горина?

– Ага, – кивнула в ответ Ирина. – Я – вижу.

– Ну вот, это ж самое главное, чтоб она его видела! А нам с тобой, Игорек, его вообще видеть не обязательно. Он нас вообще никак не касается. Это Ирке его сдавать через неделю, так что пусть изучает.

– Пусть, – Игорь не возражал. – Только, может, его на столе изучать все-таки удобнее, чем на стенке противоположной? Ближе, как-никак…

– Ничего ты, Игорек, не понимаешь, – не унималась Анечка. – Может, у нее, у Гориной нашей, дальнозоркость? Может, ей удобнее так, с расстояния читать, виднее?

– Может, – снова согласился Игорь. – Но вообще-то, в таких случаях обыкновенно пользуются очками.

– Обыкновенно, – фыркнула в ответ Анечка. – Так то Обыкновенно, а разве наша Ирочка – обыкновенная девушка?

– Нет, Ирочка – не обыкновенная, – вполне серьезно ответил Игорь.

– Ну вот! Подумал бы, прежде чем такие слова говорить!

Ирина переводила взгляд из стороны в сторону, как зритель в театральном зале.