Научи меня плохому

Помимо костюма купила пару блузок и чёрные брюки. Они обтягивали её бёдра сильнее, чем Катя привыкла, но с одной из блузок смотрелись весьма неплохо. Она долго крутилась перед зеркалом, сомневаясь, и в другой ситуации не купила бы одежду, в которой чувствовала себя неуютно, но помня о предстоящем визите к Андрею, решила рискнуть. Пусть он гадает, или даже злится на неё, пусть уверится в том, что она корыстная, как он считает, и всё давно продумала в деталях, чем лезет к ней в душу и тогда выяснит, что её каждую минуту трясёт от сомнений и недоверия к самой себе. На покорённой вершине она может удержаться только в одном случае — если Жданов решит, что спорить с ней бесполезно.

Толку от новой одежды было немного. Стало только хуже. Вечером, отправившись к Андрею домой, она шла по улице, и чувствовала себя нелепой и смешной. На ней были новые брюки, новая белоснежная блузка, завязывающаяся на большой бант, Катя даже туфли новые надела, и волосы по-особому убрала, но чувствовала себя чужой, и ощущение складывалось, что все на неё смотрят и насквозь видят. Чтобы отвлечься от собственной неполноценности, разглядывала попадающихся встреч девушек. Что скрывать, завидовала им. Не тому, как они выглядят, а тому, с какой легкостью несут себя. Уверенно ступают на высоких каблуках, открыто улыбаются, не стесняются коротких юбок и дерзких вырезов на кофточках. Катя мечтала иметь хоть немного, капельку их уверенности. Даже попыталась её в себе отыскать. Вдохнула поглубже, расправила плечи, постаралась ступать уверенно и не стрелять без конца глазами по лицам прохожих, проверяя, обращают они на неё внимание или нет. Она уже привыкла к своим старым нарядам, в них она превращалась в человека-невидимку, и чувствовала себя свободнее, как ни странно. Знала, кто она такая, и чего ей стоит ждать от людей и от жизни, а малейшее отхождение от привычного заставляло внутренне замереть, напрячься, считать шаги и удары сердца, как загнанный зверёк.

Родители, при виде пакетов с покупками, не то чтобы удивились, но видимо растерялись, особенно отец. Правда, мама быстренько спровадила его на кухню, а сама начала рассматривать обновки дочери. Похвалила, порадовалась, и попыталась осторожно выспросить, куда дочь собирается этим вечером. Катя что-то попыталась на ходу придумать, но поглядев на мать, поняла, что та уже пришла к определённым выводам. И возражать в данной ситуации — лишь наводить родителей на нехорошие мысли. Вот и пообещала вернуться не поздно, и ушла из дома под недовольный ропот отца и провожаемая обнадёживающей улыбкой матери.

Уже войдя в подъезд Жданова, Катя усилием воли заставила себя встряхнуться. Ей предстоит первый решительный бой. Как в песне поётся. Ей нужно войти в его квартиру, проигнорировать его удивлённый, а скорее всего, насмешливый взгляд, а затем выслушать всё, что он ей скажет. И по возможности парировать. Не позволить ему её запутать.

Андрей дверь открыл, сразу широко её распахнул, и Катя невольно отступила на шаг. Хотя, ещё минуту назад приказала себе быть решительной и непреклонной. А тут Жданов, немного встрёпанный, видимо, только недавно пришедший домой, и теперь разглядывает её. В глазах пустота — ни удивления, ни насмешки, просто взгляд в неё упёр, затем посторонился.

— Проходи.

Этот дурацкий бант на груди, модный, как уверяли её в магазине, неожиданно стал напоминать камень у неё на шее. Даже дышать трудно стало, такая тяжесть.

Катя осторожно переступила порог квартиры, очень постаралась не коснуться Жданова случайно. Быстрым взглядом окинула прихожую, мазнула взглядом по своему отражению в большом зеркале, правда, ничего разглядеть не успела, кроме того, как лихорадочно у неё глаза блестят, и белого пятна блузки. Зачем она оделась во всё новое? Андрея посмешить?

Поправила очки. Она всегда их поправляла, когда начинала нервничать. Прошла в гостиную и заметила рубашку Андрея, висевшую на спинке кресла. Заметила, и смущённо отвела глаза. Её сводило с ума, что он стоит в дверях комнаты, наблюдает за ней и молчит. Прислонился плечом к косяку, но всего на пару секунд. Прошёл за ней в гостиную.

— Почему не спрашиваешь, о чём я с родителями говорил? — спросил он, но в голосе было столько насмешки, что Катя посоветовала себе не вестись на столь откровенную уловку. Промолчала. Прошла к дивану и присела, чувствуя скованность.

— Как прошёл совет? — вырвалось у неё.

— Хорошо. Отец доволен.

Она кивнула.

Андрей налил себе виски в бокал, повернулся и на Катю посмотрел. Он был слишком спокоен, как Кате показалось, и это было странно.

— Я хотел с тобой поговорить, Катя. Серьёзно.

— Я догадалась.

— Вижу. У тебя новая блузка. Ты за этот бант спрятаться решила?

Она не смотрела на него, лишь подбородок вздёрнула. Замечание всё-таки достигло цели, и у нее внутри всё сильнее задрожало.

— Я к тому, что его не завязывают так туго. Узел должен быть ослаблен. Настолько, чтобы в вырезе можно было увидеть…

— Прекрати.

Андрей улыбнулся уголками губ.

— Я объясняю.

— Обойдусь.

— Да? Я не уверен. Ты же хочешь быть Ждановой. Ты сама это сказала.