Научи меня жить

Вика как завороженная смотрела на то, как Костя натянул ей на руку одинокую перчатку, надел свою на левую руку, а потом, пыхтя и тихо ругаясь, пытался натянуть вторую перчатку на их сцепленные кисти. Вика крепче сжала его ладонь и помогла свободной рукой натянуть этот чертов кусок тряпки. Пальцам тут же стало горячо, и честное слово, Вика могла поклясться, что Костя хотел ее поцеловать. И тогда она резко остановилась и попросила отвезти ее домой. Кажется, от переизбытка кислорода у нее начались галлюцинации. Иначе с чего бы это Филатову так долго смотреть на её губы?

Костя так и сделал. Без лишних вопросов они развернулись и пошли к машине, только отчего-то Вике совершенно не хотелось, чтобы он отпускал ее.

Двадцать минут в пути, еще три минуты неловкого молчания в лифте, когда каждый думал о чем-то своем, и вот они уже поднялись на шестой этаж. Костя помог Вике занести вещи в квартиру, оставил сумку посередине комнаты.

– Я сварю кофе и посмотрю, чего у тебя там съестного есть.

– Да, – коротко согласилась она, оттягивая момент, когда останется с этой проклятой сумкой один на один, всеми силами.

Они в молчании пили обжигающий ароматный напиток, и эта тишина в присутствии Кости совсем не тяготила. Она дарила какое-то умиротворение. И так с ним было спокойно и хорошо рядом, как не было даже с мужем в последнее время. Двадцать лет – это когда уже поутихли страсти, когда жизнь плавно течет своим чередом. И осознание, что Викина лодка превратилась в дырявый баркас и её того и гляди потопят бушующие волны, полностью лишило равновесия.

Костя допил последний глоток и, поставив чашку в раковину, полез штудировать содержимое Викиного холодильника, радуясь, что доставка еды в их городе работает исправно, и что бы там эта упрямица ни говорила, а есть они сегодня будут ресторанную еду.

– О боже, – Костя заткнул нос и отставил кастрюлю с прокисшим супом на подоконник.

– Что такое? – вяло поинтересовалась Вика, рассматривая мелкий рисунок на обоях.

– У тебя такая вонь из холодильника, и продукты испортились все. Ты когда ела в последний раз?

– Не знаю, не помню, вчера или позавчера. Кусок в горло не лезет.

– Не лезет ей, – ворчал Филатов, оформляя доставку еды. – У тебя уже живот к позвоночнику скоро прилипнет, а в холодильнике мышь повесилась и протухла. И давай, бери себя в руки, заботливая свекровь, скоро сын приезжает с невестой.

– А откуда ты…

– Он писал, просил из аэропорта встретить.

– Ясно…

– Ты бы тоже была в курсе, если бы читала мессенджер, ему оттуда позвонить почти нереально. Глухомань какая-то.

– Спасибо, Филатов. Ты настоящий друг.

В ответ на это Костя лишь грустно улыбнулся, накрыл ее ладони своими, сжал крепко и поднес к губам. Дышал на них, словно согреть пытался. А Вика смотрела в его глаза, не мигая, и испытывала странное давящее чувство. То, что творилось сейчас – не правильно, так не должно быть! Костя хороший и его надо отпустить. Филатов заслуживает большего, чем быть простой жилеткой.