Научить любить

– Все совсем не так, – он покачал головой. – У вас ведь есть верховная власть в лице вашего президента и правительства. Они диктуют основные законы, которым подчиняется ваша жизнь. У нас тоже есть такая власть, и есть определенные законы. Эта власть совершенна, она создана умами людей, но сама не является человеческой субстанцией. Это наш верховный мозговой центр, в котором хранится вся генетическая информация о каждом из нас. Он регулирует все жизненные процессы. Основная цель работы центра – создание идеальной гармоничной атмосферы для существования людей в нашем мире. Идеальное общество – это значит неукоснительное соблюдение определенного ряда законов, продиктованных логической закономерностью самой жизни. Неподчинение этим законам – значит нарушение логической цепочки, которое может привести к более серьезным последствиям. Чтобы жить в столь идеальном мире, нужно соблюдать все правила. Мы абсолютно свободны в поступках, но поступки эти не должны вредить обществу. Я не могу объяснить тебе понятнее пока. Сейчас это все, что я могу рассказать. Надеюсь, ты поняла меня?

– Я поняла, – медленно кивнула я, – не все, конечно, но, мне кажется, что основную мысль ухватила. Но у меня складывается впечатление, что впервые в жизни ты сожалеешь, что живешь в столь идеальном мире.

– Я не могу сожалеть и то, что я испытываю сейчас, не поддается описанию. Одно я знаю точно, что должен добиться отсрочки хотя бы на год, – конец фразы он произнес уже не для меня, а для себя, как будто убеждая себя в чем-то.

– Мне очень будет не хватать тебя. Я уже привыкла, что ты все время рядом – слушаешь меня, помогаешь… Я буду скучать.

– Постараюсь как можно быстрее уладить дела. Надеюсь, это не займет слишком много времени, – быстро произнес он.

– Тарас уехал, мама в понедельник переезжает к дяде Грише, ты уходишь не известно на сколько, я остаюсь совсем одна, – я горестно всхлипнула. Грусть переполняла меня. На глазах выступили слезы.

Дронд не спеша подошел ко мне. Он стоял и внимательно смотрел, как мои слезы стекают по щекам. Потом дотронулся до капелек рукой, смахивая их с моего лица. Его глаза горели каким-то необычным светом, ярче, чем когда-либо ранее. Он наклонился и дотронулся до мокрых дорожек губами. Он целовал меня. Целовал каждый квадратный сантиметр моего лица, обходя только губы. Кожа горела от его поцелуев. В низу живота опять появилась предательская тяжесть. Я не могла пошевелиться, чтобы не нарушить очарования минуты. Наконец, он дотронулся до моих губ. Его поцелуй был не сравним с поцелуем Тараса. Обычный человек не может так целоваться. У меня закружилась голова, я уже начала терять сознание, когда он перестал целовать. Это было неестественно прекрасно. Я не хотела, чтобы это заканчивалось. Я никак не могла заставить себя вернуться в реальный мир. А он стоял и смотрел на меня. Но глаза его продолжали сверкать. Казалось, он хотел продолжить начатое и только усилием воли сдерживает себя.

Когда ко мне вернулась способность говорить, я произнесла, слегка заикаясь:

– Я думала, что вы не целуетесь, что вам это не нужно.

– Я никогда не говорил тебе, что у нас отсутствуют инстинкты. Инстинкты – это то единственное, что не подчиняется разуму. Они у нас по силе гораздо превосходят ваши. Я поддался одному из них. Это было сильнее меня. Я и сейчас все еще хочу этого, но сдерживаюсь, потому что знаю, что делать этого нельзя. И еще я боюсь, что не смогу остановиться. А ты не в силах будешь мне сопротивляться. Я могу полностью парализовать твою волю, если она мне будет мешать получить желаемое.

Он отвернулся от меня и отошел на безопасное расстояние. Немного постояв спиной ко мне, повернулся. Лицо у него было опять спокойное, как будто ничего не произошло. Удивительно, а моя грудь все еще вздымалась, как раздуваемые меха. И я никак не могла унять сердцебиение.

– Хочу оставить тебе одну вещь. Это примитивное средство самозащиты. Я хочу, чтобы оно все время было при тебе. Оно очень простое в применении.

Он достал маленький цилиндрик, размером чуть больше пальчиковой батарейки. На конце этого цилиндрика были усики, длинной примерно в два сантиметра. А на каждом усике было по ярко-красному светящемуся шарику.

– Достаточно притронуться вот этими шариками к обнаженному участку тела, и человек на несколько минут потеряет способность шевелиться. Но касание должно быть недолгим, иначе способность двигаться к нему вернется очень нескоро. Для тебя он не опасен. Я его запрограммировал на всех, кроме тебя. Так что можешь смело его касаться.

Я взяла в руки цилиндрик. Он был очень легким. Из чего же у них все делается, что почти ничего не весит.

– Носи его с собой, не забывай, пожалуйста, дома, – предупредил он.

– Постарайся поскорее уладить свои дела. Я буду ждать тебя, – жалобно произнесла я на прощание.