Научиться быть ведьмой

Не успела Вероника просунуть голову в дверной проём, как к нему подскочил Пётр Иванович. Лицо его было красным. Нет, скорее даже багровым. А ещё точнее — лиловым. Лысина профессора была покрыта мелкой испариной, а остатки волос топорщились в разные стороны, делая непропорционально большую голову похожей на облезлого ежа. Ректор так судорожно втягивал воздух, что казалось, в его ноздри вместе с кислородом устремляется и близлежащая часть пространства. Схватив, студентку за руку, он резким движением втянул её в кабинет и быстро захлопнул дверь. Оказавшись внутри кабинета один на один с рассвирепевшим профессором, Вероника на мгновение почувствовала себя мышкой, перед носом которой голодный котяра ловким движением лапы захлопнул зловещий механизм мышеловки. Предательская дрожь прокатилась по телу Ники. Всё понятно — Пётр Иванович так взбешён, потому что уже знает об обоих её проступках.

— Двинская, ты что натворила? — ректор принялся сновать по кабинету взад-вперёд, — Ты хоть понимаешь, что теперь будет?

Этот неистовый вопль профессора, как ни странно, остановил волны дрожи, накатывающие на Веронику, и вернул ей самообладание. Она, конечно, догадывалась, что ректор будет в ярости от её проступков, но не до такой же степени. Что значит «что теперь будет?» Да ничего не будет. Она заберёт ручку у Никиты и вернёт законному владельцу — вот и всё.

— Что теперь будет? — голосом полным безысходного отчаяния опять повторил Пётр Иванович, продолжая наматывать бессмысленные круги вокруг своего письменного стола.

Вероника попыталась включить логику, чтобы хоть как-то объяснить себе, почему профессор так убивается из-за её, по большому счёту, безобидных поступков, но логика в данной ситуации была бессильна — не за что было даже зацепиться. В обычном ВУЗе, наверно, никто и внимание бы не обратил на такие проделки студента. Хотя, конечно, с обычным ВУЗом их Университет N7H25 сравнивать было нельзя. Здесь дисциплина была превыше всего. За малейшие нарушения можно было угодить к ректору на ковёр, а за серьёзные — студента могли запросто отчислить. Такая строгость была продиктована необходимостью. Университет, со странной цифробуквенной аббревиатурой вместо названия, выпускал особых специалистов. Профессорский коллектив ВУЗа должен был быть уверен, что знания, которые студенты приобретут во время занятий, будут использоваться ими только по назначению, именно там, где нужно и исключительно там, где можно. Наставники резонно считали, что любой, кто не способен быть дисциплинированным, строго и неукоснительно следовать университетским правилам не может быть допущен к информации, работать с которой можно только по самым строгим правилам.

— Господи, что теперь будет? — чуть не плача повторил профессор и, наконец-то остановившись, бросил на студентку не столько свирепый, сколько измученный взгляд.

— Пётр Иванович, это не я, — пролепетала невинным голосом Вероника, тут же испытав укор совести из-за этой глупой детсадовской отговорки.

— Что не ты, Двинская? — укоризненно покачал головой ректор. — Ты хоть понимаешь, что она пропала в самый не подходящий момент? Ты помнишь, какое сегодня число?

Вероника наморщила лоб. Далась профессору его ручка. Да купит она ему точно такую же или почти такую же, если Никита вдруг потерял эту сводящую ректора с ума канцелярскую принадлежность. И причём тут сегодняшнее число? Конечно, девушка его помнила — 17 декабря, четверг. Ну и что? Что с этой датой не так? Может, у ректора в этот день какой-то юбилей, и ему досадно, что ручку стащили накануне праздника?

— Пётр Иванович, я не виновата… то есть я не хотела… в смысле, не думала, что так получится… — начала то ли оправдываться, то ли извинятся Вероника.

Профессор тяжело плюхнулся в своё массивное кресло и, отвалившись на спинку, прикрыл глаза. Девушке показалось, что её взволнованный лепет сделал своё дело, заставив Петра Ивановича немного успокоиться и взять себя в руки.

— Вероника, присядь, — не открывая глаз, произнёс профессор. — Глупо было отпираться. В моём кабинете стоят камеры видеонаблюдения.

Хорошо, что Ника уже успела пристроиться на стул, когда услышала про камеры — от такого неожиданного факта у неё бы подкосились ноги, и будь она в вертикальном положении в этот момент, то неминуемо грохнулась бы на пол. Выходит, профессор был в курсе всех мельчайших подробностей её похождений в его кабинете. Чёрт! Значит, он знает не только про ручку. Тогда дела Вероники совсем плохи, ведь она умудрилась нарушить ещё одно очень важное правило. За это нарушение её отчислят из Университета без малейшего сожаления единогласным решением Совета Профессоров. И даже Аристарх Вениаминович, всеми уважаемый преподаватель квантовой физики, любимицей которого была Вероника, не заступится за неё. Такого дерзкого и бессмысленного проступка никто не поймёт, и никто не простит.