НАУЧНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ

Ожидаю ли я, что теория научного материализма вызовет бурю в общественном сознании и приведёт к скорейшему переобустройству общественных отношений? Нет, и причины этому уже были приведены ранее. Кроме отсутствия у людей стремления развивать качество собственного мышления, также почти никто из ныне живущих людей не осознаёт программу собственной биологической задачи. Это приводит к тому, что представления людей о благополучии и счастье весьма размыты и в основном направлены на сверхпотребление. Биологическая задача позволит им затратить усилия на изучение новой сложной теории только в том случае, если они будут ожидать за это некой актуальной для них награды. Но провозглашённые главные ценности научного материализма — полное познание мира и достижение наивысшего общественного блага — а также предлагаемые действия — образование, гармонизация общественных отношений, научно-технический прогресс и мирная космическая экспансия — не являются очевидными ценностями для великого множества людей и не будут восприняты ими как награда. Низкая эффективность мышления большинства людей не позволяет им выстраивать длинные состоятельные рассуждения и таким образом быстро распознавать, что для них полезно. В таком состоянии мышления информация об экзистенциальном страдании покажется многим лишь одной крупицей из бесконечного калейдоскопа возможных взглядов на бытие — крупицей, которая не достойна особенного внимания. Именно поэтому научный материализм предлагает создание специальных предприятий как метод длительного эффективного воздействия на сознание людей в условиях, близких к полному согласию.

Ожидаю ли я, что правители государств и лидеры политических партий заинтересуются этой теорией и вскоре применят её на благо общества? Нет, хотя в редких отдельных случаях это возможно. Информация, которую я получаю из окружающего мира, подталкивает меня к выводу, что подавляющее большинство правителей заботятся в первую очередь о персональном благе. Продвинувшись на этом пути весьма далеко по сравнению с рядовыми гражданами и постоянно находясь в центре важных событий, они в значительной степени ограждены от экзистенциального страдания и не чувствуют стимулов к пересмотру их взглядов на жизнь. Кроме того, чтобы конкретная неизвестная работа попала в поле внимания правителей, кто-то должен донести им знание о ней, а в высшей государственной власти, которая, как правило, сращена с крупным капиталом и является его продолжением, есть множество людей, которые заинтересованы в том, чтобы теории, ведущие к всеобщему равенству, не получали известности и одобрения.

Ожидаю ли я, что к этой теории обратятся левые политические силы и используют её для реформации собственных взглядов? Нет. Кроме общей склонности левого движения к догматизму, сама биологическая задача восстанет против быстрой перемены их взглядов. За 170 лет много копий было сломано в спорах о марксизме-ленинизме, СССР, Сталине и коммунистическом будущем, написаны сотни книг, нет числа людям, которые были убиты за свои коммунистические убеждения и которые были убиты как враги коммунизма. Всё это не проходит бесследно, и у последователей Маркса за плечами множество заявленных ими глобальных и громогласных идей, признать несостоятельность которых означало бы для них огромную потерю имиджа. При вторжении в информационное пространство таких деятелей новой теории, которая противоречит их взглядам и подрывает их авторитет, первейшее веление их биологической задачи — объявить эту теорию порочной и ущербной, оградиться от неё и убедить своих последователей сделать то же самое. В случаях же, когда авторитет лидеров будет публично поставлен под сомнение их последователями по причине слишком явного догматизма, они могут подробно ознакомиться с теорией, но их отношение к воспринимаемому тексту будет максимально предвзятым, ибо биологическая задача будет требовать от них сохранить собственное влияние при наименьших затратах энергии. Велик шанс того, что ошибки и неточности, которые, весьма вероятно, будут ими обнаружены в столь большом тексте, будут использованы ими для уничтожающей критики научного материализма при полном или частичном игнорировании её эффективности на практике. В связи с этим я скорее ожидаю яростных нападок со стороны представителей левого движения, чем его поддержки.