«Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2007 № 07 (14)

Мастеровые люди действующих заводов должны были, согласно Берг-привелегии, освобождаться от податей и военной службы и получать за работу плату. Это был единственный пункт, затрагивающий вопрос о рабочей силе, и его было явно недостаточно, чтобы решить кадровый вопрос, стоящий на заводском Урале чрезвычайно остро. Поэтому, не смотря на все обещанные льготы, медное заводское строительство в течение двух лет не сдвинулось с мертвой точки, пока в 1721 г. не появилось дополнение к Берг-привелегии: разрешение «купецким людям» покупать для заводов крепостных, правда «токмо под той кондицией, дабы те деревни всегда уже были при тех заводах неотлучно». До сих пор владение крепостными было привилегией исключительно дворянского сословия. Сразу отметим, что это первый, но не последний в истории уральского заводского строительства случай, когда судьба этого строительства оказалась в прямой зависимости от тех форм, которое принимало в России крепостничество.

В 1722 г. вышел указ, разрешающий принимать на заводы беглых крепостных, не возвращая их владельцам. Таким образом, правительство явно предпочитало интересы заводчиков, интересам традиционных землевладельцев. Правда в 1724 г. правительство, идя на уступки этим последним, вынуждено было запретить прием беглых и беспаспортных, но уступка не была полной. Квалифицированного рабочего заводчик имел право оставить у себя, уплатив бывшему владельцу установленную правительством стандартную компенсацию — 50 руб. Одновременно вышел указ, приравнивающий трудовую повинность на заводе к воинской повинности: «С приписных слобод и заводов рекрут не брать, а сколько когда по генеральным расположениям надлежит быть с тех слобод рекрут во взятье, то оных определять в заводские работы и обучать всякому мастерству».

Окончание в 1721 г. Северной войны не ослабило интереса русского правительства к развитию металлургической базы страны. В четырехлетие — с 1721 по 1724 гг., на Урале было основано еще 10 заводов, правда 7 из них были медными, 2 — смешанными и только один чисто железным. Некоторое время Берг-коллегия не поддерживала инициативу строительства предприятий черной металлургии. На все запросы отвечали, что нужно стараться заводить серебряные, медные и квасцовые заводы, так как «железных везде довольно». Такая политика продолжалась до 1724 г. К этому времени правительство убедилось, в конкурентоспособности уральского железа на мировом рынке. Еще в 1722 г. через Архангельский порт в Голландию была отправлена первая пробная партия русского железа, по сравнительно низкой, но позволяющей получить прибыль цене — 56 коп. за пуд. Товар был раскуплен очень быстро. На следующий год цена была поднята до 60 коп. за пуд, и торговля вновь прошла успешно. С 1724 г. начинается систематическая отправка за рубеж русского железа по цене 65 коп. за пуд. По своему качеству товар ничем не уступал эталонному, шведскому. С этого момента начинается новый этап развития русской металлургии, связанный исключительно с освоением Урала. Из способа удовлетворить военные нужды государства производство металла превращается в средство извлечения прибыли. Правда, пока еще не частными предпринимателями. Заграничная торговля черным металлом сразу же превратилась в монополию государства. Она продержалась до 1737 г. Медь также являлась предметом исключительно государственной торговли до 1739 г. Нельзя, впрочем, сказать, чтобы частный капитал оставался вовсе в стороне. За период господства государственной монополии было основано более 40 металлургических предприятий, все на Урале, так как лишь уральский металл шел на экспорт, и далеко не все из них были казенными. Кроме Демидова и Строгонавых в 20-е годы на историческую сцену постепенно выходят другие заводчики: Небогатов, Тряпицын, Осокин, Турчанинов, Замощиков. По своему социальному происхождению они являются представителями торговой буржуазии и чиновничества. Всем уральским заводам, в том числе и частным, вменялось в обязанность изготовлять экспортную продукцию, для сдачи государству по твердым ценам. К началу 30-х годов Урал освоен уже настолько, что дает о себе знать конкуренция между частными предпринимателями, борьба за лесо-рудные угодья.