Наука логики. Том II. Субъективная логика

Самое умозаключение непосредственной реализации не требует здесь более подробного изложения; оно всецело есть лишь вышерассмотренное умозаключение внешней целесообразности; лишь содержание составляет различие. Во внешней, как формальной, целесообразности содержание было некоторым неопределенным конечным содержанием вообще, здесь же оно, хотя также есть некоторое конечное содержание, но, как таковое, оно есть вместе с тем абсолютно значимое содержание. Но по отношению к заключению, к выполненной цели, появляется дальнейшее различие. Конечная цель в своей реализации доходит вместе с тем лишь до средства; так как она в своей начальной стадии не есть уже в себе и для себя определенная цель, то она, также и в качестве выполненной цели, все еще остается чем-то таким, что не есть в себе и для себя. Если добро опять-таки также фиксировано как нечто

конечное и существенно и есть таковое, то оно тоже, несмотря на свою внутреннюю бесконечность, не может избегнуть судьбы конечного, судьбы, выступающей во многих формах. Выполненное добро есть добро в силу того, чем оно было уже в субъективной цели, в своей идее; выполнение сообщает ему внешнее существование; но так как это существование определено только как сама по себе ничтожная внешность, то добро обладает в ней лишь случайным, разрушимым существованием и не достигает соответствующего его идее выполнения. — Далее, так как оно есть по своему содержанию ограниченное добро, то существует также многоразличное добро; существующее добро подвержено разрушению не только через внешнюю случайность и через зло, но и через коллизию и столкновение в сфере самого добра. Со стороны пред-положенного ему объективного мира, в пред-положении которого состоит субъективность и конечность добра и который как некоторое другое идет своим собственным путем, само выполнение добра встречает помехи и даже натыкается на невозможность. Таким образом, добро остается некоторым долженствованием; оно есть в себе и для себя; но бытие как последняя, абстрактная непосредственность остается по отношению к нему определенным также и

как некоторое небытие. Идея завершенного добра есть, правда, абсолютный постулат, но не больше, как постулат, т. е. абсолютное, обремененное определенностью субъективности. Два мира еще антагонистичны: один мир есть царство субъективности в чистых пространствах прозрачной мысли, другой мир — царство объективности в стихии некоторой внешней многообразной действительности, которая есть неотомкнутое, нераскрытое царство тьмы. Полное развитие неразрешенного противоречия, образуемого указанной абсолютной целью, которой непреодолимо противостоит

барьер этой действительности, рассмотрено нами ближе в «Феноменологии духа», стр. 548 и сл. (118). — Так как идея теперь содержит в себе момент совершенной определенности, то другое понятие, к которому понятие относится в ней, обладает в своей субъективности вместе с тем и моментом некоторого объекта; поэтому идея приобретает здесь вид само‑сознания и совпадает, с этой одной стороны, с изображением последнего.

Но чего еще недостает практической идее, это момента самого сознания в собственном смысле (119), недостает именно того, чтобы момент действительности в понятии достиг сам по себе определения внешнего бытия. — Этот недостаток может рассматриваться и так, что практической идее еще недостает момента теоретической

идеи. А именно, в последней на стороне субъективного понятия, созерцаемого понятием внутри себя, стоит лишь определение всеобщности; познание знает себя лишь как усвоение, как само по себе неопределенное тождество понятия с самим собой; наполнение, т. е. в себе и для себя определенная объективность, есть для него нечто данное, и истинно-сущим признается наличная, независимо от субъективного полагания, действительность. Наоборот, практическая идея считает эту действительность (которая вместе с тем противостоит ей как непреодолимый предел) тем, что само по себе ничтожно и что должно получить свое истинное определение и единственную ценность лишь через цели добра. Воля поэтому лишь сама преграждает себе путь к достижению своей цели тем, что она отделяет себя от познания и что внешняя действительность не получает для нее формы истинно-сущего; идея добра может поэтому найти свое дополнение единственно только в идее истины.