Наука побеждать

— Есть, — рефлекторно махнул рукой Глотов, невысокий человек со светлыми усами и жёстким лицом. Похоже, из егерей.

Глотов отправился вслед за Петером и нашими лошадьми, а остальные вошли в постоялый двор. Изнутри он выглядел куда лучше, нежели снаружи. На стенах — охотничьи трофеи; на полу — шкуры зверей; хорошо сработанные деревянные столы и крепкие стулья. Здоровенный камин исходит жаром, так что в просторной зале было нечем дышать. Кроме нас постояльцами двора были несколько крестьян, видимо, обывателей деревни, не желавших покидать уютное заведение, и идти домой. Один угол занимали солдаты в мундирах незнакомого мне полка. Кивера они составили на отдельный стол рядом с собой, а вот мушкеты держали под рукой.

— Странная компания, — сказал Гаркуша, такой же коротышка, как и Глотов, тоже, наверное, из егерей. — Только девка на французку похожа, а остальные, все как на подбор, рыжие или белявые, и без загару все. Никогда прежде таких французов не видал, даже в ихнем Париже.

— Верно, — согласился Ахромеев. — Ночевать тут не станем. Поужинаем — и в путь.

— А если нас попытаются опоить, — заметил я, в предчувствии скорой опасности позабыв о своей неприязни к нему, — и же просто отравить?

— Придётся рискнуть, поручик, — покачал головой тот. — Без горячей пищи ночью мы быстро замёрзнем. Да и лошадям нужно отдохнуть.

Спорить с ним было глупо, тем более, что нам принесли еду. Была ли она отравлена, нет ли — уже не важно. Отказаться от исходящей ароматом горячей пищи никто был не в силах. Мы быстро подкрепили свои силы, оставив изрядную порцию отсутствующему Глотову и отказавшись от спиртного, кроме сильно разбавленного тёплого пива, которым запивали еду. Именно это и послужило поводом для ссоры, которую затеяли фузилёры. Их офицер подошёл к нам с кувшином вина и обратился ко мне.

— Вы, я вижу, одну только воду пьёте. Верно, на вино денег нет! — Тут его люди расхохотались. — Так вот вам от нас! — Он хлопнул кувшином о стол, вино выплеснулось из широкого горлышка и залило мне бриджи. — Ах, простите, простите! — замахал он руками под неудержимый хохот солдат. — Я не хотел окропить вас!

— Сударь! — вскипел я. — Вижу, вы офицер и носите на боку шпагу! Так может прогуляетесь со мною на задний двор.

— Вы можете гулять куда пожелаете, cochon russe, — переходя от весёлости к открытой грубости, рявкнул француз, — а лучше всего прочь с нашей земли! Вам нечего тут делать! Нечего!

И тут он, совершенно неожиданно, врезал мне кулаком по лицу. Я покачнулся, однако на ногах устоял, по подбородку потекла кровь. Я понимал, что опускаться до рукопашной схватки — недостойно офицера, но ничего поделать с собой не смог, и даже окрик Ахромеева: «Поручик, не сметь!»; меня не остановил. Бил я без размаха, потому и убил противника первым же ударом. Кулак мой лихо своротил французу челюсть, а сам он рухнул как подкошенный. Тут повскакали его солдаты и закричали на нас, что самое интересное, по-немецки. Всё встало на свои места, когда из кухни и комнат постояльцев выскочили всё те же солдаты в сером с мушкетами в руках.

— На пол! — закричал Ахромеев. — Сваливай столы!

Серые открыли немедленно огонь по нам, сразив двоих моих сопровождающих. В живых остались только мы с Ахромеевым и Гаркуша — пули свистели над нашими головами. Пока они заряжали мушкеты, мы вскочили на ноги, быстро перевернули несколько столов и стульев, соорудив вокруг себя импровизированную баррикаду. Теперь можно было принимать бой. Жаль только, что нас осталось только трое. Точного числа противников я не знал, но подозревал, что их больше двух десятков. И, пари держу, где-то среди них и скрывающий своё лицо фон Ляйхе.

Нас несколько раз обстреляли, но толстые доски, из которых были сбиты столы, выдержали попадания свинцовых пуль, и те не причинила нам никакого вреда. Мы же отстреливались из-за баррикады, для чего укороченные карабины подходили как нельзя лучше. Я предпочёл им «Гастинн-Ренетт» — заряжать удобней и в точности карабинам не уступает.

Перестрелка продолжалась некоторое время и закончилась в нашу пользу. Мы ранили троих серых солдат, не понеся более потерь. И тогда они пошли на штурм. В дело пошли шпаги и штыки. Серые солдаты наседали на нас с яростным напором, однако не как-то не слишком умело. Одни били штыками, другие прикладами мушкетов, мешали друг другу, так что обороняться нам было довольно просто. И всё же врагов было слишком много, а нас — только трое. Гаркуша получил прикладом по голове, не сумел отразить выпад штыком. Получив пол-аршина холодной стали в живот, он замер на секунду, серый повернул штык в ране и выдернул его. Ахромеев тут же прикончил серого ударом по голове, но было поздно. Гаркуша уже оседал на пол, зажимая жуткую рану на животе.