Наваждение

В небольшом, плохо освещенном кабинете естественного отделения физико-математического факультета, куда Василий с Тумановым на буксире заглянули едва ли не в первую очередь, сидели двое студентов с волосами до плеч. Одного из них украшала нечесаная кудлатая борода, другого – аккуратные усы. Оба носили очки с синими стеклами и имели такой вид, как будто вот-вот облагодетельствуют человечество своими открытиями и изобретениями.

В кабинете изучали кости человеческого скелета. Все кости, чтоб их не растащили, были прикреплены на длинных цепях. На Васю и даже разбойничью рожу Туманова увлеченные работой «ученые мужи» не обратили никакого внимания.

– Коллега, у вас освободилась малая берцовая кость?

– Нет, коллега, вот нижняя челюсть мне не нужна, возьмите ее, если вам надо…

И опять звон цепей, бормотание под нос латинских терминов…

Туманов даже поежился от глупости происходящего и взглянул на Василия. По лицу Полушкина расползалась глупейшая, широкая, блаженная улыбка. Он наконец-то пришел домой…

Профессор со смешной фамилией Экземплярский, к которому в конце концов направили Васю, должен был подойти к двум часам. Проголодавшийся и перенервничавший Туманов предложил пока подкрепиться. Он переживал за Васю и весьма неловко чувствовал себя под осторожными, изучающими взглядами, которые искоса бросали на него ученые люди. Василий представлял Михаила как богатейшего промышленника международного масштаба, сочувствующего научному прогрессу. Туманов молчал и часто моргал глазами, почему-то полагая, что этот жест уменьшает свирепость его физиономии, – природную и приобретенную «во тьме жизненных испытаний», как выразился бы Вася.

Отдохнуть душою в какой-нибудь простецкой чайной не удалось – услышав его пожелания, Вася тут же затащил Михаила в университетскую столовую за северными воротами, где обедало множество студентов. На длинных, покрытых клеенкой столах стояли большие корзины с черным и серым хлебом, которого можно было брать сколько угодно. Обед без мяса стоил 8 копеек, с мясом – 12 копеек. Туманов, не удержавшись, взял себе бутылку пива за 9 копеек и с самым мрачным видом уселся на лавку. На него оглядывались.

Вася, всю жизнь малоговорливый и избегавший лишнего общения, предпочитая ему книги, теперь просто преобразился. Тут же завязал несколько разговоров, что-то спрашивал, чему-то поражался, размахивая длинными руками. Потом вокруг него возник какой-то неодобрительный шум и Туманов уж хотел подняться на выручку, но все как-то утряслось и разъяснилось. Потом целая группа студентов вместе с оживленно жестикулирующим Васей направилась к буфету, где продавались кисели, простокваша и разные булки и печенья.

Туманов, тяжело вздохнув, взял себе еще пива…

– Вы представляете, Михаил, здесь все так демократично! – с восторгом, едва не брызгая слюнями, рассказывал Василий чуть позже. – Богатство и в счет не идет. Кто-то на копейки живет, тот может только чай купить, а хлеба и с собой прихватить. Все сочувствуют. А иногда администрация предлагает бесплатно тарелку щей без мяса. Бывает так: иной студент, незнакомый совершенно, скажет: «коллега, я вам куплю обед, у меня денег хватит на двоих…» И… Господи! Я предложил накормить всех, они меня сперва не поняли, чуть не выгнали, но я… я рассказал, что из Сибири, и как мечтал в юности вот здесь, с хлеба на воду… Но только наука, наука… А теперь я богат… Они поняли, они поняли, Михаил! И я… Я с коллегами говорил… Боже, какая у них богатая, интересная жизнь! Они посещают научные доклады, ходят на выступления лидеров разных партий, на заседания Государственной думы (там можно на хорах находиться), в театры, в концерты…

Туманов широко зевнул, лишь представив себе подобную «интересную жизнь». Слава Богу, что хоть морду Васе не набили, не приняли его за куражащегося над бедными студентами сибирского купчика… Но где там, вон как глаза-то горят…

До самого вечера Туманов, проклиная всю на свете науку, бродил позади Васи по Университету. Из здания Двенадцати Коллегий вместе с микробиологом Экземплярским (он отлично помнил Ипполита Коронина, сам придерживался весьма либеральных взглядов, и сразу же благосклонно отнесся к его протеже) потащились через Менделеевскую линию во вновь построенные здания Императорского клинического повивального института. Тамошний народ явно гордился своими достижениями и с восторгом демонстрировал последние достижения технической и дезинфекционной мысли: в системе вентиляции воздух всасывался через вентиляционные башенки, расположенные в саду, в самой гуще зеленых кустов и проходил через бумазейные фильтры. Увлажняясь над бассейном с фонтанчиками, он согревался до нужной температуры и поступал далее в каналы, которые освещались через специальные окошки во избежание роста плесени. К услугам больных было все, включая огромный орган, который располагался в актовом зале…