Наваждение

Дмитрий негромко попрощался и направился к выходу. На пороге он услышал, как начальник, что-то напевая себе под нос, пропел:

– Ах, глаза, какие у нее глаза! Зеленые глаза! Русалка ты моя!

По телу Дмитрия пробежала дрожь, а ноги стали словно ватные. К горлу подкатил ком обиды и дышать стало тяжело. Кое-как он дошел до своего кабинета и выпил две стопки коньяка, стоявшего в ящике.

Глава 14: Снова поезд

Вера пришла поздно, позже, чем обещала. На часах было около одиннадцати. Дмитрий сидел на кухне и пил виски. В пепельнице лежал дымящийся окурок. На столе – порезанная колбаса. Вера зашла на кухню и поставила сумку с продуктами на пол. Рядом с мусорным ведром.

– Ты чего это закурил? Ты же не куришь. Ты это из-за ключа? Да? Так я случайно.

– А где ты была? – спокойно спросил Дмитрий и плеснул себе «Джеймсона».

– Вождение, я же говорила, что сегодня задержусь.

– До девяти, – Дмитрий вытащил телефон и показал на текст Вериной смски. – До девяти, а сейчас сколько?

– Сколько? – абсолютно искренне изумилась Вера.

– Одиннадцать.

– Подумаешь! Как будто можно все точно рассчитать?! Мы заехали не туда, а потом дорогу назад искали. Так, видимо, два часа и пролетело.

– Ладно, бывает, – сказал Дмитрий и достал сигарету.

– Да ладно тебе, не злись. Я рыбу купила. Можно запечь и поужинать сегодня.

– Поздно уже. Я спать сейчас пойду. Завтра поужинаем.

Вера как-то напряглась, немного согнулась, сжав губы и осторожно сказала:

– Мне уехать надо будет завтра, в командировку. У нас там немец один притащился. Хочет к заказчикам съездить.

– Ну и что? Пусть себе едет.

– Ну я не могу же его так бросить. Он по-русски не говорит. Еще поездом надумал ехать, дурачок.

Дмитрий посмотрел в потолок, как будто хотел там что-то увидеть. По потолку ползала какая-то козявка – не то таракан, не то муха. Внутри что-то екнуло, как будто порвалась та невидимая нить, которая связывает нас с другим человеком. Вместо злобы и отчаяния, которые обычно приходят в такие моменты, Дмитрий вдруг почувствовал безразличие. Полное. Ему стало все равно: он понял, почему Вера так смотрела на качка в самолете, почему она всегда исчезала и почему таким счастливым был сегодня его босс. Он понял: Вера человек одного дня, у нее нет ни вчера, ни завтра, а есть только сегодня, только сейчас. Ей никогда не свойственны мучения, переживание, самоедство и даже критика, ей попросту все равно. А почему должен мучиться он, Дмитрий? Почему он должен пожирать себя ради нее? Разве не может он сейчас просто встать и уйти? Но уходить почему-то не хотелось. Хотелось, наоборот, как-то зацепить Веру, отомстить ей за отношение к нему, поквитаться. Хотя он понимал, что такое отношение у нее ко всем. Но все же – жажда мести появилась непонятно откуда и не собиралась уходить.

– Так ты на самолете лети, а он пусть на поезде, – спокойно сказал Дмитрий, – мы с тобой завтра целый день побудем вместе. У меня начальника тоже не будет.

Вера скривилась. Сконфузилась. На ее лице появилась гримаса недовольствия.

– Нет, я его не смогу одного отпустить, немца этого. Ты что? Так нельзя!

– Да ладно, сможешь, я так сто раз делал. Ты же не обязана с ним ехать. Это вообще нарушение правил компании. За такое дело и уволить можно.

– Почему?

– Ну а вдруг он начнет тебя домогаться?

– Да нет, не придумывай. Я уже с ним договорилась, сейчас менять что-то поздно.

– Ну, тогда я домой пойду, – равнодушно сказал он.

– Ты что? Сдурел?

– Я к тебе из Астаны прилетел, жену обманываю, а ты из-за какого-то сраного немца хочешь на день раньше уехать.

Вера стала нервничать: она ходила из одного конца кухни в другой, не зная, как поступить. На ее шее от напряжения пульсировала вена и появлялись слегка заметные розовые пятна. Дмитрий встал со стула и закрыл бутылку виски пробкой. Затем – взял свою сумку и пошел к выходу.

– Стой, не уходи!. Я подумаю, то есть, мне надо все объяснить им.

– А чего тут объяснять? Ты не обязана, да и нарушение это. Тебе, наоборот, надо объяснить – чего ты вдруг с ним в поезде ехать собралась.

Дмитрий ликовал – он чувствовал, как внутри Веры кипит вся ее суть, как ей сложно идти против своих желаний. Да, она мучилась, но мучилась по-другому, не так, как он. Ее угнетали барьеры, сложности на пути, а не муки совести. Это была другая мука, но все же – мука.

– Так что завтра вместе лучше побудем, день проведем. Можно даже за город съездить. Ты как?

– Не знаю, но это же надо билет менять, это же надо все менять?! – не унималась она, решение давалось ей тяжело. Красные пятна на шее становились бурыми. А вена на лбу пульсировала все сильнее.

– Это ничего страшного. Скажешь – обстоятельства. Зато вместе побудем.

– Я.…, – не зная, что сказать, она заметалась по комнате, затем открыла виски и, чтобы успокоиться, выпила несколько глотков. Ей было некомфортно. – Я сама давно хотела посмотреть все из поезда.

– На что именно?

– Ну… Россию, деревни, глубинку – затем она выдержала паузу, – природу, в конце концов. Понимаешь? Я редко бываю где-нибудь. Ты же знаешь все это!