Наваждение

— Это просто отговорка, Бакстер, я считаю… — Розалинда умолкла на полуслове, устремив взгляд за его спину. Она холодно усмехнулась. — Кстати о тех, у кого, несомненно, есть мотивы для убийства: к нам идет леди Эшертон.

Бакстер оглянулся и увидел, что к ним приближается Мериэнн. Он тут же припомнил три ее записки, которые спалил в камине за прошедшие две недели.

— Черт ее возьми!

— Вряд ли она горит желанием перекинуться со мной парой слов, — едко заметила Розалинда. — Скорее всего, она хочет загнать в угол тебя, Бакстер. С твоего позволения, я удаляюсь, я заприметила знакомого на другом конце залы. — Она повернулась и исчезла в толпе.

— Трусиха,

Он остался один на один со вдовой своего отца.

Мериэнн было пятьдесят два года. Ей едва исполнилось восемнадцать, когда она вышла замуж за его отца. Графу в то время было уже сорок три, и это был его второй брак. Первый оказался бездетным, а он страстно желал заполучить наследника.

Признанная королева сезона, Мериэнн не испытывала недостатка в поклонниках. Ее ожидали самые выгодные партии, но, сдавшись на уговоры честолюбивых родителей, она согласилась стать женой Эшертона. Он, в свою очередь, искал себе невинную невесту с непорочной репутацией и безупречным происхождением. Их свадьба стала самым пышным событием сезона. Все, в том числе и давняя подруга графа, леди Эмма Салтенгем, приняли участие в празднике.

Невысокая, миниатюрная, светловолосая Мериэнн была прямой противоположностью Эммы. Бакстер часто спрашивал себя: почему отец женился на ней? Потому, что она ничуть не напоминала его ослепительную темноволосую и темноглазую любовницу, или просто любил разнообразие?

Спустя два года Эмма, которой исполнилось тридцать семь и которая давно считала себя неспособной забеременеть, родила графу сына. Эшертон пришел в восторг и устроил по случаю рождения Бакстера грандиозную вечеринку. К несчастью, ничто не могло исправить тот факт, что Бакстер был незаконным сыном и, следовательно, не имел никаких прав на наследство и титул.

Прошло еще десять лет, и Мериэнн наконец произвела на свет законного наследника. Бакстер прекрасно понимал, что эти годы были для нее тяжелым испытанием. Граф никогда не скрывал ни своей любви к внебрачному ребенку, ни своих чувств к Эмме.

Заметив в глазах Мериэнн мрачную решимость, Бакстер почуял недоброе. Он, как всегда при встречах с нею, вспомнил клятву, которую дал умирающему отцу: ни под каким видом не враждовать с ними и не избегать встреч, как бы велико ни было их обоюдное к тому стремление. Отец потребовал следовать этой клятве, пока Гамильтону не исполнится двадцать пять…

Бакстер хорошо помнил ту ночь, будто все это произошло вчера. Он стоял по одну сторону массивной кровати с пологом на четырех столбиках, Мериэнн и Гамильтон — по другую.

— Пришло время попрощаться с моими дорогими сыновьями. — Артур, четвертый граф Эшертон, взял за руки Бакстера и Гамильтона. — Я горжусь вами обоими. Вы такие разные, как день и ночь, но ваших жилах течет моя кровь. Ты слышишь меня, Гамильтон?

— Да, отец. — Гамильтон бросил на Бакстера возмущенный взгляд.

Граф обратил угасающий взор к Бакстеру:

— Ты старший брат Гамильтона. Не забывай этого.

— Я всегда буду помнить, что он мой родственник, сэр. — Бакстера переполняло чувство нереальности происходящего. Ему не верилось, что этот большой, сильный, жизнелюбивый человек, его отец, лежит такой беспомощный и умирает.

Дрожащая рука Эшертона сжала руку Бакстера.

— Ты должен заботиться о нем и его матери.

— Не думаю, что они нуждаются в моей заботе. — Бакстер почувствовал, как слаба некогда сильная отцовская рука, и на глаза его навернулись слёзы.

— Ошибаешься, — хрипло прошептал Артур. — Я об этом написал в своем завещании. У тебя твердый, уравновешенный характер, Бакстер, как раз то, что нужно при обращении с деньгами. Черт возьми, сынок, на кого мне еще положиться, если не на тебя? Гамильтон слишком молод, и тебе придется вести дела по управлению имением, пока ему не исполнится двадцать пять лет.

— Нет! — Мериэнн первая осознала сказанное супругом. Она поднесла руку к горлу, словно задыхаясь. — Милорд, опомнитесь!..

Артур повернул голову на подушке и взглянул на нее. Несмотря на слабость, он все же умудрился изобразить на губах жалкое подобие своей знаменитой ухмылки распутника.

— Ты сейчас выглядишь обворожительнее, чем в день нашей свадьбы, дорогая.

— Эшертон, молю тебя, опомнись!

— Успокойся, Мериэнн. Я поручил Бакстеру вести финансовые дела семьи, пока Гамильтон не повзрослеет.

Потрясенная, Мериэнн изумленно смотрела на Бакстера.

— В этом нет нужды.

— Боюсь, что есть. Гамильтон так же горяч, как и я был в его годы, прелесть моя. Ему потребуется время научиться сдерживать свой буйный темперамент. Мне жаль, что мои сыновья так не похожи друг на друга, но с этим ничего не поделаешь… — Эшертон закашлялся.

Бакстер видел, как отец все больше погружается в вечную темноту.

— Сэр…

Артур немного оправился, от приступа кашля и откинулся на подушки, совершенно обессиленный.