Наваждение

Когда они проходили мимо туалета в саду, оттуда донесся гортанный мужской голос, фальшиво распевавший непристойную песенку.

Я себя ей показал

И ей выбрать приказал.

А красотка покраснела

И сказала: «В чем же дело?

Что мне выбрать, я не знаю.

Так возьму и то, и это…»

Шарлотта покорно позволила Бакстеру протащить себя через переулок, где было темно, хоть глаз выколи. Носком ботинка она ударилась обо что-то твердое, поморщилась и подавила стон.

— Что с тобой? — спросил Бакстер, не останавливаясь.

— Споткнулась о какой-то ящик.

Он ничего не ответил. Они завернули за угол и вышли на улицу. Экипажи подъезжали к крыльцу, туман смягчал яркий свет их фонарей, делая его таинственным, почти сказочным. Крики и пьяный смех долетали со ступенек «Зеленого стола».

Шарлотта накинула на голову капюшон плаща. Бакстер снял очки, надвинул на глаза шляпу и поднял воротник сюртука, став совершенно неузнаваемым. Он повел Шарлотту через улицу.

Несколько минут спустя они уже сидели в своем экипаже. Шарлотта облегченно перевела дух и откинулась на подушки сиденья. Карета тронулась с места. Бакстер зажег каретный светильник.

— Что это было? — спросила она.

— Похоже, Гамильтон с приятелями присутствовали на сеансе гипноза. — Бакстер небрежно откинулся на сиденье.

Шарлотта устремила на него пристальный взгляд. Яркий свет каретного фонаря отбрасывал резкие тени на его суровые черты, поблескивал на золотой оправе очков и вспыхивал, попадая на линзы. Ей казалось, она чувствует, как Бакстер погружается в глубокое раздумье. В его глазах холодный интеллект полностью вытеснил всякий намек на чувство.

— Ты имеешь в виду опыты Месмера? — переспросила она.

— Да. К эффекту собственно гипноза в данном случае добавилось воздействие наркотика.

— Ах да. Курительная смесь, фимиам. — Шарлотта нахмурилась. — Наверное, я сама им надышалась. Странно, но мне внезапно захотелось поближе рассмотреть тот медальон на цепочке, который держал колдун. У меня было такое чувство, что я обязательно должна его увидеть.

— Знаю, — сухо промолвил Бакстер. — Ты очень настаивала, прямо рвалась туда.

Она вспыхнула.

— Уверяю тебя, это был временный эффект. Я полностью пришла в себя и стала такой, как обычно.

— Шарлотта, дорогая моя, слово обычно к тебе никак не подходит.

Она не знала, как реагировать на это замечание, и решила пропустить его мимо ушей.

— Да, о гипнозе. Я знакома с работами доктора Месмера. А также изучала отчеты тех, кто якобы использует тот же метод в медицине и достигает поразительных результатов. Но мне всегда все это казалось не более чем шарлатанством.

— Мне тоже, но поэтические натуры без ума от этой чепухи. Да еще мой дворецкий, Ламберт. Он лечит свой ревматизм у некоего доктора Флатта.

— То, чему мы стали сегодня свидетелями, не имеет никакого отношения к медицине.

— Совершенно верно. — Бакстер задумчиво смотрел в окно на улицу, окутанную мглой. — Но среди последователей Месмера, включая почитателей человека по имени де Менодюк, есть и те, кто проводит эксперименты с гипнозом, изучая всякие оккультные науки.

— Оккультные?

— Алхимию, к примеру.

— Так вот что значит это пение, — прошептала Шарлотта. — Я уловила некоторые термины алхимиков в тех странных куплетах, которыми члены клуба вызывали колдуна. Ртуть, сера, соль.

— Ты права, — подтвердил Бакстер, по-прежнему неотрывно глядя в окно кареты. — В древности алхимики считали ртуть, серу и соль основой многих веществ, в том числе и золота. У них была теория: если отделить сверхъестественную сущность этих веществ от их материальной формы, то, кроме всего прочего, можно открыть и секрет превращения любого металла в золото.

Что-то в его голосе привлекло внимание Шарлотты.

— Кроме всего прочего? Но что еще могло интересовать алхимиков, кроме превращения свинца в золото?

Бакстер взглянул на нее. Опасные огоньки мерцали за стеклами его очков.

— Для настоящего алхимика секрет превращения обычного металла в золото является всего лишь знаком, что он на правильном пути.

— Не понимаю. Тогда в чем истинная цель этих опытов?

— Алхимики искали философский камень — тайну, заключающую в себе знание, которое дает власть над миром.

При этих словах Шарлотта похолодела. Ощущение напоминало то, что она испытала, увидев таинственного мага. Она смотрела Бакстеру в лицо, очарованная холодным блеском его глаз.

И все-таки это другое. Бакстер совсем не похож на колдуна в черном балахоне.

Но мощный интеллект вкупе с несгибаемой волей — опасное сочетание. А Бакстер обладает и тем, и другим.

Звуки улицы постепенно отдалялись. Казалось, туман и ночь поглотили все, кроме экипажа, который оставался единственной реальностью в целом мире. А остальное — призрачный туман.

И Шарлотта заключена в этот круг света, отбрасываемого каретным фонарем, как в ловушку, вместе со своим любовником, сила желания которого соперничает с одержимостью древних алхимиков. В этот момент ей вдруг подумалось: если Бакстер так и не поймет, что имя его философского камня — любовь их обоих поглотит пламя страсти, из которого им не выйти живыми.

— Что с тобой, Шарлотта? У тебя такой странный вид.