Навечно в грёзах (СИ)

Закованная в цепи, изнасилованная Королём и пятью его друзьями, я распласталась на окровавленном полу королевских покоев, а Бурхат… он лично выпотрошил мой только начинающий округляться живот, забрался в него по локоть и что-то усердно в нём искал, пока я с трудом делала свои последние вдохи. Похоже, этот социопат пытался найти и вырезать нашего с Рэнном ребёнка. Поскольку предусмотрительный и «заботливый» брат предварительно вколол мне адреналин, я всё никак не теряла сознания и корчилась в агонии боли. В какой-то момент Королю стало откровенно скучно рыться в моих внутренностях, он под одобрительные овации своих дружков вымыл руки и покинул покои, а я — выпотрошенная — так и осталась умирать на холодном полу.

Как же я могла так ошибаться? Казалось, Бурхат любит меня. Но теперь настало время официально это признать: я облажалась. Если бы не Рэнн… Если бы Айлин не остановила казнь…

И как ей вообще это удалось? Ведь палачи напрямую мне подчиняются! Ха… Не мне, а Королеве! И вот, прежняя восстала из мёртвых — та, которая сотни лет по праву носила корону, а моему правлению нет и года. Как бы то ни было, они не имели права нарушать приказ, и за их некомпетентность я сниму палачей с должностей. Но, безусловно, я благодарна им за то, что действовали по ситуации и не убили моего Рэнна. За это они останутся в живых.

Рэнн… мой Рэнн, он сделал всё правильно. Наплевав на очевидные последствия своего предательства, убил Бурхата и уберёг меня и нашего малыша от незавидной участи. Рэнн, наверное, единственный в этом мире, кто действительно бескорыстно желает защищать меня. И уж точно единственный, кто держит свои обещания. Он ведь обещал мне тогда, в проклятом Тартасе… обещал, что никогда не бросит, пока жив, до последнего будет оберегать меня. Хоть и в своей специфической манере, но именно так он и сделал. Люблю его.

Закончив свой жестокий урок, любовница Вилана робко отстранилась от меня и принялась молча наблюдать, как я хаотично пытаюсь всё переосмыслить. Полагает, для это достаточно каких-то жалких пяти минут? Она только что безжалостно перевернула мою и без того беспорядочную жизнь вверх тормашками и ждёт, что я в один миг воспылаю к ней любовью? Всё, во что я верила, всё, что до сих пор казалось незыблемой истиной, — оказалось иллюзией! Наша семья… пусть и без матери, но мне казалось, у нас троих крепкая, любящая семья. Казалось, что папа и Бурхат — два единственных мужчины в моей жизни, которым можно верить безоговорочно, доверять на клеточном уровне. А на самом деле один расчётливо убил другого, а после и на меня строил омерзительные планы.

Для того, чтобы всё это осознать, и жизни не хватит, однако сейчас… Сейчас мне как никогда надо взять себя в руки. Немыслимое количество моих отважных воинов уже погибло, и я должна сделать всё, что в моих силах, чтобы защитить хотя бы их семьи. Глядя на смиренно ожидающую вердикта предательницу, встала и укоризненным тоном произнесла:

— То, что Бурхат стал таким… в этом есть и твоя вина! Когда ты бросила нас ради своего демонического любовника, у меня хотя бы остался папа. А у Бурхата не осталось никого. — Слова однозначно дошли до адресата, поскольку Айлин мгновенно изменилась в лице. На нём отразилось чувство гнетущей вины. — Я плохо помню тебя из детства. Но он… Бурхат искренне, но, похоже, безответно любил тебя. Годами ночевал в твоих покоях, вспоминая тебя как единственного эльфа на свете, который заботился о нём с самого его детства. А ты… Во всех преступлениях Бурхата есть огромная твоя вина. — Выслушав мой пылкий монолог, не вовремя онемевшая Айлин не проронила ни слова. Лишь глядела на меня, понуро потупившись, и часто, прерывисто дышала. Немного помолчав и успокоившись, я уже более холодно озвучила её приговор: — Отныне ты являешься моей пленницей и будешь заключена в Восточной крепости Аваллона до конца своих дней. К темнице приставят охрану, да такую, что и мышь мимо них не проскочит. Так что готовься к вечности в одиночестве, Айлин. Поскольку для меня ты по-прежнему мертва.

(Ramin Djawadi — Breaker of Chains)

Любой шалаш, в котором искренне смеются, дороже дворца, в котором горько плачут. Когда-то давным-давно и наш дворец был тем самым шалашом, наполненным счастьем. Сейчас же он… он — попросту груда красиво сложенных камней, бездушное помещение, где периодически хладнокровно убивают очередного Короля. Когда всё так изменилось? Не знаю. Не заметила. Я была в грёзах.

Но эта терраса в главных королевских покоях, этот просторный балкон, уставленный папиными любимыми цветами, — для меня он навсегда останется нашим с папой сокровенным местом. Тем самым, в котором мы вместе проводили самые счастливые часы, наслаждаясь теплом яркого солнца Аваллона и обществом друг друга.

С этой мраморной террасы открывается невероятно живописный вид на городскую площадь и весь Аваллон в целом.