Навечно в грёзах (СИ)

— А это уже не твоё дело.

Ахуеть, как точно подмечено! Не моё! Потому что она не моя. Амайя — принцесса всего эльфийского народа. И я должен её им вернуть, как бы мне ни хотелось украсть её и спрятать в каком-нибудь далёком мире. Прижал её к себе ещё сильней и, укутав в плащи, поцеловал в макушку.

— Как ты себя чувствуешь? Продержишься ещё немного?

— Ну, я ведь обещала, что переживу тебя, — Засмеялась и снова закашлялась. Заметив кровь на ладонях, помрачнела и спешно сменила тему. — Мне понравились твои поцелуи. — От её томного голоса по моему телу к паху побежала волна вожделения. — Как ты меня целовал во время… этого. Это было невероятно…

— В следующий раз, когда я возьму тебя, у тебя будут зажившие рёбра, и вот тогда мы уже оторвёмся по полной. И поверь мне, Ами, тебе это тоже понравится.

Знала бы она, что я ещё никогда не целовал женщину с такой страстью. Всё дело в ней. Девчонка просто сводит меня с ума. Я становлюсь сам не свой, когда она рядом. Смотрю на Амайю и не могу перестать думать, как охренительно было бы просыпаться в её объятиях каждое утро. При мысли об этом и приказе Короля бойко заколотилось сердце.

— Ответь мне, — потребовала безапелляционным тоном, — где ты выучил такие неприличные словечки? В военных походах?

— Вот чёрт, — процедил сквозь зубы. — И что же я говорил?

— А ты не запомнил? — Прижимаясь ко мне ещё ближе, снова ласково водит тонкими пальчиками по моей груди.

— Помнится мне, я был очень занят. Если я обидел тебя чем-то, то прошу у тебя прощения.

Амайя игриво улыбнулась.

— Да нет. Мне даже понравилось.

После опьяняющего поцелуя она отстранилась первой и произнесла извиняющимся тоном:

— Это ты меня прости, пожалуйста.

— За что?

— За твои крылья. Я была не права и …

Перебил её требовательным поцелуем, а после тихо прошептал в губы:

— Что не делается, то к лучшему, Незабудка. Будь у меня крылья, мы бы не оказались в этой пещере. А эта ночь того стоила. Стоила моих крыльев.

Смущённо заулыбавшись, спрятала лицо у меня на груди. Погладил её по шелковистым русым волосам и поцеловал в лоб. А на душе такое умиротворение, будто время вокруг остановилось, галактика замерла, и вовсе нет никакой войны. Есть только мы.

И как бы мне ни хотелось портить волшебный момент, я всё же спросил её:

— Зачем ты это делаешь, Амайя? Зачем ты куришь лунарис? У тебя ведь есть всё, что только пожелаешь. Найди себе другое развлечение.

Медленно подняла на меня затуманенные глаза, постепенно наполняющиеся болью.

— У меня нет мамы. Я вижу её только в грёзах под лунарисом. — Голос предательски задрожал, но она продолжила рассказывать, а я не перебивал. — Она была удивительной женщиной. Она знала всё на свете и всегда оберегала нас с Бурхатом. У мамочки был дар, как мой, только намного невероятней. К ней приходили видения прошлого и будущего. Мама не раз помогала папе предугадать и предотвратить нападение орков. Она многое видела, многих спасала, а вот себя спасти не сумела.

Амайя впервые по-настоящему открылась мне и показала живую удушающую её боль. Давящая, изнуряющая тоска по матери лавиной нахлынула на небесные омуты девушки.

— Не думаю, что она одобрила бы твоё увлечение лунарисом. У всех есть трудности, Амайя. — Нежно погладил её по щеке. — Это и называется взрослая жизнь. И тебе пора взрослеть. Лунарис — не выход. От тебя зависит очень много жизней, пока ты пропадаешь в грёзах.

— Я это понимаю. Я… я постараюсь бросить… если выживу.

— Конечно, выживешь! Я буду рядом и помогу. Моя любимая не будет употреблять, — приподнял её подбородок, чтобы заглянуть в глаза, в которых плыли созвездия вселенной, — поняла меня?

— Поняла. — Кивнула и снова прильнула ко мне, обняв холодными ладонями, а после неловко сменила тему.

— А где ты заработал этот шрам? Тоже в военных походах?

Смотрит на уродливый рваный шрам, расположившийся вдоль всего моего бедра. В молчании нежно погладил заострённый кончик её прелестного ушка. Как же меня привлекает эта особенность в эльфийках; никогда у меня не было эльфийки и всегда интересовало: какие они на ощупь? У Ами они мягкие, нежные, как и она сама… Я отвлекся, а она тихо спросила извиняющимся тоном:

— Тебе не хочется об этом вспоминать?

— Орки. Я не раз бывал у них в плену. В тот раз твари преисподней проводили на мне и моём друге опыты, изучая нашу регенерацию.

Отвёл рассеянный взгляд от её ушка и посмотрел в глаза, полные сочувствия и тревоги. Неужели и вправду я ей небезразличен?

— Почему он не регенерирует? — Бережно провела пальчиками по выпуклому шраму.

Перехватил ладонь и расцеловал каждый палец по очереди, попутно согревая своим дыханием.

— Не регенерирует, так как орки всё-таки нашли средство, приостанавливающее нашу регенерацию.

С ужасом в глазах сжала свою ладонь в кулак и недоверчиво вырвала из моей руки.

— И ты это говоришь мне? Эльфийке, своему врагу?

— Ты мне не враг, Амайя! Ты моя любимая!