Навеки мой

– Вы и так проиграли достаточно много для одного вечера.

Взгляд герцога скользнул по ее рукам и остановился на лице. Слишком поздно она поняла, что ее исполненный лучших побуждений совет был расценен как проявление снисхождения.

– Больше никаких пустяковых ставок.

Софи сомнения мгновенно исчезли. Пустяковые ставки! Неудивительно, что Филипп относился к брату с презрением.

– Пусть это послужит вам уроком, Филипп, – промолвила она, не сводя глаз с герцога. – Сотня гиней, оказывается, сущий пустяк.

Филипп рассмеялся, а герцог посмотрел на Софи. На его подбородке дернулся мускул, свидетельствуя о бушующих в душе эмоциях.

– Ставлю пять тысяч фунтов.

Рот Софи приоткрылся, а присутствующие взволнованно загудели, и на их лицах отразилось изумление. Судя по всему, подобное происходило в «Веге» нечасто.

– Бросаем кости до первого проигрыша. Победитель забирает все. Если выбрасываем одинаковое количество очков – значит, ничья.

Взгляд Софи непроизвольно переместился на стопку выигранных фишек. Ей придется поставить на кон все. Но если она выйдет победителем, то эта стопка будет лишь толикой сегодняшнего выигрыша. А еще она приблизится к заветной сумме в десять тысяч фунтов. Независимость зависит от ее решения. Нужно лишь ответить согласием…

Однако первое правило азартных игр гласит: «Легко пришли, легко ушли». Сегодня удача была явно не на стороне герцога, но это вовсе не означало, что Софи окажется в выигрыше и на сей раз.

– Не сегодня, сэр, – с сожалением ответила она. – Я сохраню те деньги, что успела у вас выиграть.

– Я не совсем ясно выразился. Вы не потеряете ни фартинга.

Софи совершила ошибку, снова посмотрев на герцога. Не обращая внимания на перешептывания окружающих, он выпрямился в полный рост и сложил руки на груди. От этого его плечи казались очень широкими, а руки – сильными. На лице появилось такое сосредоточенное выражение, что сердце Софи отчаянно забилось. Она хотела отвернуться, чтобы избежать взгляда голубых как море, глаз, но не могла.

– Одна неделя в вашем обществе. Вот чего я хочу.

Если бы Джек увидел человека, повторяющего его сегодняшнее поведение, то наверняка решил бы, что тот сумасшедший. И вот теперь он отчетливо сознавал, что лишился рассудка. Оставив без внимания голос разума, он устроил сцену. Джек не просто попытался удержать брата от банкротства, а дал лондонским сплетникам пищу для пересудов на долгое время. Он не сомневался, что скоро весь город узнает о разразившемся в клубе скандале, несмотря на попытки Дэшвуда предотвратить утечку информации. Хуже всего было то, что Джек нарушил собственную клятву не подходить к игорному столу. Он позволил втянуть себя в игру, придуманную для того, чтобы в считаные минуты превратить человека в нищего.

Однако было в этой женщине нечто такое, что заставило его забыть обо всем. Пока они играли, ее волосы выбились из прически, а один локон упал на шею, перепутавшись с черной ленточкой. Каждый раз, когда женщина наклонялась над столом, чтобы взять кости или фишки, глаза Джека помимо его воли останавливались на этом локоне, который будто так и умолял поймать его, а потом зарыться лицом в копну каштановых волос и вдохнуть их аромат. Он даже представлял, как прижимается к нему ее роскошное тело. Когда миссис Кэмпбелл улыбалась удачному броску, Джек думал не о проигранных деньгах, а о том, каковы на вкус эти пухлые розовые губы.

Настоящее сумасшествие!

Уже давно ни одна женщина не действовала на него подобным образом, и собственные эмоции ошеломили Джека. Он беспомощно смотрел на нее, прекрасно понимая, что она флиртует с каждым распутником, прижимаясь к столу так, чтобы окружающие могли разглядеть ее грудь, обрамленную ярким красным декольте. Женщина выставляла ее напоказ так, что герцог не мог не обращать на нее внимания. Неудивительно, что Филипп нарушил клятву. От внимания Джека не ускользнуло восторженное выражение лица брата, взиравшего на миссис Кэмпбелл, и он никоим образом не собирался допустить, чтобы она оставила Филиппа в дураках. Джек повторял себе, что подошел к столу лишь для того, чтобы вырвать брата из рук этой расчетливой соблазнительницы.

Но едва только их с миссис Кэмпбелл взгляды встретились, мысли о Филиппе вылетели у него из головы.

В результате Джек утратил способность мыслить здраво и вовлек ее в игру. Он играл безрассудно и не остановился, даже когда стало очевидно, что ничем хорошим это не закончится. Он попросту не соображал, что творит. Джек считал, что Филипп выставил себя на посмешище, но потом и сам стал посмешищем на глазах у всех игроков города.

Толпа возбужденно загудела, когда Джек сделал последнюю сомнительную ставку. Филипп, до сего момента наслаждавшийся унижением брата, рванулся вперед.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – воскликнул он.

Однако Джек даже не удостоил его взглядом.

– Ставку.

– Но ты не можешь делать таких ставок!