Навеки твой. Прощай

Лера всхлипнула. Осторожно прижалась к его лбу своим. Вздохнула.

- Я люблю тебя, Лея.

- Я люблю тебя, Таир.

А где-то за пределами этой комнаты один большой и вместе с тем маленький человек давал интервью.

- Ну, конечно, я знал, что Лера с Таиром вместе. Что значит, зачем они держали свои отношения в тайне? В семье эта новость ни для кого не стала секретом. А больше она никого не касается.

- И для Павла Исаева эта новость не стала секретом? – язвительно поинтересовалась одна из журналисток.

- Особенно для него. Моя дочь с моим будущим затем как раз возвращались от Павла, когда случилась та авария.

Эта новость спутала журналюгам все карты и перечеркнула половину вопросов, которые те наверняка хотели задать. На то Калинин и рассчитывал.

- Ходят слухи, что господин Исаев находится на лечении в психдиспансере.

- Павлу сейчас не позавидуешь, – ушел от прямого ответа Калинин, - болезнь заставила его совершить ряд необдуманных действий, но, я уверен, что вскоре он поправится. И в этом он может полностью рассчитывать на нашу поддержку.

- А ваша дочь…

- А моей дочерью я горжусь. На этом у меня все. Больше никаких комментариев.

Дипломат – он и в Африке дипломат. Никто бы не смог с большим изяществом выйти из их ситуации. Лера следила за репортажем с открытым ртом. Она не могла поверить, просто не могла уложить в голове, что он сказал это. Она плакала от облегчения и любви, которая ее разрывала на части.

Эпилог

- Цветы, цветы… коробки, и снова цветы!

Лера обернулась на голос мужа.

- Не крутись! Иначе я тебе петухов наделаю! – шикнула Дмитриевна и даже легонько потянула её за волосы, чтобы вернуть в нужное положение. Лера быстренько выпрямилась. Вроде как – а что я? Я ничего! Но потом шкодливо улыбнулась и скосила взгляд на застывшего в дверях с открытым ртом мужа. Ну, еще бы… Ее тоже накрыло. Ощущение дежавю было таким сильным, что по телу побежали мурашки, и даже тонкие волоски на руках немного приподнялись. Это было все равно, что вернуться на долгие-долгие годы назад. Когда ей только исполнилось восемь, и она увидела Таира в первый раз. Только кухня другая, и вместо старой экономки Нюры – еще более старая Элеонора плела ей волосы. И руки больше не были пусты… В них жадно причмокивала губками дочка. У Эльки резались зубки, и она капризничала целыми днями, успокаиваясь лишь у материнской груди. Собственно, потому что ее руки были постоянно заняты, Лера и попросила Дмитриевну помочь ей с прической.

- Посмотришь, от кого на этот раз?

- Цветы? – уточнил Таир, отмирая и подходя ближе.

- Угу.

- Ждешь от кого-то конкретного? – спросил будто вскользь, а в глазах все равно тревога читалась.

- Да нет. Все, что ждала, мне уже подарили.

Элеонора – похабного вида белье, которое, кажется, понравилось лишь самой Элеоноре и… Ладно, Уварову, говоря откровенно, тоже. По крайней мере, об этом свидетельствовала его широкая улыбка и тлеющий в глазах огонь. Язычки пламени вырывались, плетьми обжигая Лерину кожу. Та мило краснела и отворачивалась. И если не знать, какие планы она строила на ночь и мужа, можно было подумать, что Лера – ну просто вылитая скромница. Если не знать, да.

Так вот. О подарках… Таир недавно презентовал Лере новенькую машину, и поэтому она больше ничего от него не ждала. Но тот все равно поздравил ее огромным букетом цветов, срезанных с клумбы за домом. А совсем взрослый Тёмка нарисовал открытку. За последние два года из его рисунков исчезли темные тона и мрачные мотивы, которые когда-то не на шутку беспокоили и саму Леру, и детсадовских психологов. Открытка вышла яркой, сочной и праздничной. В центре – сама Лера. В кривобокой желтой короне и дерзком мини. Слева, очевидно, Темка, справа – Таир с ежиком торчащих черных волос и маленькая Элька. Сестру Тёма пока еще изображал чуть в стороне от всех. Но это было нормально. Так он будто замыкал их семью на себе, немного ревнуя родителей к появившемуся на свет конкуренту. А в правом верхнем углу – одинокая серая фигура Исаева. Лера не спрашивала у Артема, кого он изобразил, но в том, что это его отец,  была абсолютно уверена.

Поначалу ее немного беспокоило то, что Павел практически полностью отстранился от сына, а потом поняла – так ему легче. Не видеть их – значит, не вспоминать о своих неудачах. Может, он просто не мог иначе. Лера его не винила. За все время, прошедшее после развода, они виделись от силы два раза. И примерно раз в месяц Павел звонил. Вот и все.

- Так от кого цветы?

- Так… Эти от сотрудников фонда, что-то они припозднились в этом году. Эти – от Григоровых, Власовых…

Таир достал следующий конверт. Открыл… Закусил щеку.

- Что? Ну, что там? Дай посмотреть!

- Да не крутись ты! – вновь шикнула Элеонора и на этот раз дернула чуть сильней.

- Ай!

- Дмитриевна! Оставь моей жене волосы. Я их очень люблю.