Навязанная жена

Но самое главное испытание в их жизни только начиналось.

И чем больше приближался день родов, тем сильнее нервничал князь.

Рагнер помог довезти Дитерикса да замка Ворстхолл и сразу уехал домой в Дандорф. Беспокоился, что там в его отсутствие натворили мальчишки, а в том, что натворили, медведь не сомневался. Но обещал приезжать каждую неделю. И приезжал, каждый раз доводя кузена до бешенства своими подколами и шутками.

Не в силах смотреть на них, смеющихся и таких беззаботных, князь запирался в своей спальне и молился. Кнут в такие моменты молча уходил на болото, заняться медитацией, потому что в присутствии отца Мариг десять шагов возросли до тысячи. Ему-то как раз трехнедельный отдых был очень кстати, очистить голову, резерв восстановить и вообще, отвлечься…

А тем временем наступил сентябрь.

Стало значительно прохладнее, но погода стояла солнечная. Лес почти облетел, готовясь к зиме, золотые и багряные листья ковром устилали землю вокруг замка, соперничая по цвету с красновато-бурыми камнями, из которых были сложены древние стены Ворстхолла.

День ничем от других не отличался, утром приехал Рагнер, как всегда, принес суматоху и шум. Дитерикс за это время уже настолько хорошо себя чувствовал, что начал тренироваться с мечами. Рагнер тут же начал подтрунивать, разглядывая мускулистый торс Дитерикса:

— Кузен, ты что-то совсем похудел. Зачах от безделья? Этак скоро уже и меч поднять не сможешь.

— А тебя от безделья так разнесло в последнее время, дорогой кузен, что скоро от моего меча увернуться не сможешь, — не остался в долгу тот.

— Я?

Рагнер тут же разделся по пояс, демонстрируя стройное и крепкое мужское тело, разве что слишком волосатое. И только они собрались скрестить мечи, как мимо них к дому бегом пронесся Кнут. У мужчин мгновенно прошел запал шутить, и вытянулись лица.

Началось. Они без слов оделись и бросились следом.

Однако к Мариг кроме князя и мага никого не пустили. Бледный Дитерикс нервно мерил шагами соседнюю комнату, Рагнер сидел в кресле, поигрывая небольшим серебряным кубком, сминая и выпрямляя его.

Помня о том, как умерла родами Тильдир, Джефрэйс настоял, что роды у Мариг принимал маг. Пришлось Кнуту вспомнить все навыки, приобретенные когда-то. Собственно, все шло без проблем. Пока не начался адский выброс силы.

Из щели под дверью в спальню стали пробиваться голубоватые лучи, а потом и вовсе полился яркий свет. Чувствуя неладное, Дитерикс снес дверь плечом и влетел в спальню. Нестерпимый, режущий по глазам свет, клубящееся воронкой облако силы, дрожащий на коленях рядом с постелью Джефрэйс и сосредоточенный маг, склонившийся над Мариг.

Его тоненькая, маленькая, любимая Мариг… Глаза закрыты, покрытое испариной лицо искажено страданием. Ноги сами понесли его к жене:

— Чем помочь тебе?! Мариг!? Не молчи, умоляю, скажи! Открой глаза! — схватил ее за руку, ему вдруг стало очень страшно, что она сейчас умрет.

И в этот же миг раздался крик младенца. Маг принял девочку, наскоро обмыл и завернул в кусок простыни. Князь бросился к Мариг, целуя ей руки, обтирая влажный лоб, бормоча:

— Жива… жива… молодец девочка!

— Быстро держи малышку! — рявкнул Кнут, передавая Дитериксу новорожденную дочку.

А сам напрягся, удерживая бушующую силу. Кровь Мариг, оставшаяся на его руках, засветилась ярко, смешиваясь со светом, растворяясь в нем.

Но что-то шло не так. Вихрь силы разделился не на две части, чтобы отойти к дочери и матери, а на три. Творилось странное. Один поток света вливался в Мариг, другой в новорожденную девочку, которую прижимал к груди Дитерикс. А третий поток метался, то распадаясь мелкими искрами, то собираясь вновь.

— Не удержишь… — исступленно шептал Джефрэйс.

— Удержу, — сквозь зубы процедил Кнут, подтягивая ладонями блуждающий поток.

На шум в комнату влетел Рагнер, мгновенно оценив ситуацию. Дитерикс одной рукой прижимал к себе ребенка, другой обнимал Мариг. С ними все в порядке.

Но вот остальное казалось невероятным сном. Под руками мага третий поток силы стал формироваться в светящееся нечто. А потом из этого энергетического сгустка возникла полупрозрачная женская фигура. Женщина зависла в воздухе, неуверенно озираясь по сторонам, увидела князя и протянула к нему призрачные руки.

Тот сначала замер, как громом пораженный, а потом бросился к ней:

— Тильдир! Ты вернулась! Вернулась…

— Я же обещала, — прошелестела легкая тень, приходя в его объятия.

Странно, удивительно до изумления, невероятно…

Все умолкли, затаив дыхание. Сильфида вскинула руку, произнося какие-то слова на непонятном древнем языке. А потом, теряя прозрачность прямо на глазах, воздушный дух превратился в обычную человеческую женщину.

На ней не было ничего, кроме рассыпавшихся плащом длинных черных волос. Они с Джефрэйсом сидели на полу, обняв друг друга, и плакали. Но через несколько секунд он пришел в себя. Стащил верхнюю одежду, укрыл Тильдир от взглядов, прижимая к себе, бормоча что-то нежное, бессвязное, захлебываясь радостью.

Глядя на них, хотелось плакать.