Наводящие ужас

- Не он был бы первым, не он последним, - сухо сказала Глория. - Множество дельцов, оказавшихся в затруднительном положении, приходили к резонному выводу: надо заарканить богатую невесту, улестить ее, заставить отписать любящему супругу все деньги, а потом устранить беднягу... э-э-э... не вызывая лишних подозрений.

Глория скривилась.

- Требуется девица, обнаружившая душевную неустойчивость и склонная к покушениям на себя самое. Кому же в голову стукнет задавать вопросы, если дурища снова примется за старое, только с большим успехом? Дядя Буфф не располагал нужным объектом, потому и создал таковой искусственно. Меня. И, не проговорись один из подручных, все было бы шито-крыто... Человека, напавшего на меня в доме, разыскали. И... как это? - раскололи...

Она вздохнула:

- Пойду-ка, наведаюсь в дамский кабинет, покуда принесут заказ...

Я ухмыльнулся. Глория состроила гримаску, взяла со стула сумочку и отбыла в упомянутом направлении. Я прикончил первую кружку пива и немедля попросил вторую. Как уже говорилось, пиво к числу моих излюбленных алкогольных снадобий не относится; но в Германии, либо Мексике устоять попросту немыслимо: уж больно умелы и опытны тамошние пивовары.

Официантка в голубом переднике принесла блюда. Я поколебался. Ждал бы настоящий Коди возвращения дражайшей половины или принялся бы незамедлительно уписывать поданное? Пораскинув мозгами, я решил: миллионер, да еще техасский миллионер, едва ли стал бы тютелька в тютельку блюсти общепринятые в цивилизованном мире приличия. Можно было взяться за нож и вилку...

* * *

Десять минут спустя я положил и то, и другое, отер губы салфеткой и поднялся, благодаря мексиканскую склонность к ханжеству: перегородка надежно скроет меня от присутствующих, и официантка не ринется вослед, квохча по поводу тупого гринго, ломящегося в дверь, ясно и недвусмысленно помеченную "DAMAS".

Но еще больше я благодарил гг. Смита и Вессона, чье тридцативосьмикалиберное детище, заранее заткнутое за пояс, очутилось в моей руке полуминутой позднее. Безотказный револьвер, чуть ли не лучший из ныне существующих.

Миновав заведение для caballeros, яосторожно постучался в соседний сортир:

- Глория! - окликнул я невинным голосом: - Глория, тебе нехорошо? Выходи, блюда стынут.

Ответа, разумеется, не последовало. Я распахнул дверь левой рукой - резко и широко, чтобы треснуть по лбу любого, кто мог затаиться за нею. Выложенная кафелем комната, довольно просторная для ватерклозета. И пустая.

Попятившись, я перевел взгляд на мужскую уборную. "CABALLEROS" не вызывала особого доверия изначально, и все же сперва полагалось проверить нужник дамский. С этим я уже покончил. И теперь встал под углом, дабы не получить пулю в физиономию или грудь, и окликать не потрудился. Коль скоро там засел супостат - а Глория наверняка не сунулась бы в обитель для кавалеров по собственной доброй воле, - он услыхал меня отлично и удостоверился: Коди предпринимает розыски.

Дверь оставалась незапертой. Я пнул ее посильнее и ворвался внутрь.

Там они и были, оба.

Сортир блистал такой же чистотою, как и дамский - умопомрачительная роскошь для Мексики, жители коей считают, что клозет - не операционная, и облегчать утробу вовсе не обязательно в условиях стерильности. Глория и напавший на нее субъект стояли поодаль, подле фаянсового писсуара. Тонкая струйка воды, стекавшая из приоткрытого крана, должна была, по-видимому, являть пример возжелавшему помочиться.

Удостоверившись, что сбоку не затаился никто, и никто не прыгнет на спину, я сделал шаг. От безупречной прически Глории отделился потревоженный локон и свалился прямо на бледное, перепуганное лицо.

- Брось револьвер и закрой дверь, убийца гребаный! - возгласил стоявший позади женщины юнец.

Глава 7

Торопиться было незачем. Дверь я исправно закрыл, а револьвера бросать и не подумал. Безоговорочно слушаться полоумного любителя не стоит. Говорю "любителя", ибо всякий истинный профессионал выстрелил бы, едва завидев меня в дверном проеме. Знатоки своего дела бьют не рассуждая и не выжидая; любителю непременно хочется потолковать сперва с намечаемой жертвой. Так уж любитель устроен.

- Брось револьвер, или твоя жена погибнет!

Я мысленно сказал сопляку спасибо. Упоминание матримониального статуса означало: во-первых, меня считают Горацием Коли. Во-вторых, парень собирается пристрелить не Мэттью Хелма, эсквайра, а упомянутого Горация Коди, миллионера, что было весьма утешительно.

А вдобавок он, сам того не понимая, напомнил: не вздумай обнаруживать особой выучки. Бедолага понятия не имел, что в нашей службе понятие "заложник" попросту не существует. И действующие инструкции гласят: при любой попытке подобного шантажа выводить нахала в расход, не считаясь с возможными последствиями для захваченной им особы. Чем чаще проделываешь это, тем реже будут нажимать на тебя столь подлым образом. Уразумеют: подчиненные Мака не признают сантиментов.

Но сейчас я не был Эриком. Я был Горацием Коди, по кличке Буффало Билл. И в таковом качестве мог валять любого дурака.