Леонид Николаевич Асанов

Навстречу простору

Лет двадцать пять — тридцать назад, предваряя очередные переиздания произведений Станюковича, историки литературы согласно утверждали, что «русская литературная маринистика весьма небогата», — рядом с тем же Станюковичем вроде бы и поставить некого.

Сегодня с таким мнением невозможно согласиться. За недавние годы к читателю вернулись десятки имен так называемых «писателей второго ряда» казалось бы, прочно забытых даже специалистами, но вдруг завоевавших горячий интерес у широких слоев любителей литературы. Если раньше количество «классиков» нормативно ограничивалось десятком имен, то сегодня мы не мыслим картины русской словесности прошлого века без упоминания уже нескольких десятков литераторов.

По мере того, как все шире, все рельефнее вырисовывалась панорама русской прозы дореволюционного периода, обогащалось и представление о русской маринистике.

Вспомним, что корни «морской темы» уходят глубоко в фольклор. С детских лет западают в память строки, созданные столетия назад:

На море, на океане, на острове Буяне…Широта ты, широта поднебесная,Глубота ты, глубота океан-моря…

Былинные герои — Садко, Соловей Будимирович, Пересмякин племянник, Глеб Володьевич, Марья Юрьевна — по воле и неволею совершают дальние плаванья, встречаются с чудесами далеких стран, привозят на родину заморские диковинки.

Белопарусные корабли плывут и на просторах русских волшебных сказок, унося героев в заколдованное царство. С начала письменной литературы читателей волновали дальние страны, морские путешествия, подвиги мореплавателей. Летописцы донесли до нас известия о походах древних русичей — по Черному морю — в далекий Царьград, по Белому — на Югру, в златокипящую Мангазею.

Накануне нового времени, когда в рукописной литературе крепнут мирские тенденции, когда от книг требуется, чтобы они были не только назидательными и познавательными, но и интересными, широкое распространение получают повести, которые мы теперь называем авантюрными или рыцарскими. Корабельщики увозят в далекое Арменское царство славного Бову Королевича. Скитается по сказочным островам с верным зверем-львом королевич Брунцвик. Странствует на корабле, дав обет не ступать на твердую землю, Аполлоний Тирский. Разделены бурным морем и страдают в разлуке рыцарь Петр Златых Ключей и прекрасная королевна Магилена…

Можно лишь удивляться, сколь большую роль играла морская стихия в духовной жизни такого, казалось бы, сухопутного русского народа. Недаром же на протяжении веков историческое стремление его было направлено из центра русской равнины к берегам дальних морей, недаром же долгие походы, кровопролитные войны пометили историческое движение к Балтике и Черноморью, к северным морям и Великому океану…

Примечательно, что одним из первых произведений новой русской литературы стала «морская» повесть — «Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли». Появившаяся в эпоху Петра Великого, повесть эта несла явный агитационный настрой. Герой ее, человек «небольшой фамилии», становится матросом, переживает множество приключений и в финале делается зятем могущественного Флоренского короля. Автор этой повести неизвестен. Интересно, что в прошлом веке историки литературы всерьез обсуждали вопрос, не мог ли создателем ее быть сам государь Петр I? Сегодня кажется, что достаточно внимательно прочесть повесть, чтобы отвергнуть это предположение. Уж слишком настойчиво подчеркивает рассказчик и царственную роскошь, в которой оказывается матрос Василий, и те почести, которыми одаряют его высокородные особы. Ясно, что такое скорей могло прийти в голову человеку небогатому и незнатному, но уже наделенному чувством собственного достоинства, мечтающему о воплощении его пусть в сказке, пусть за дальними морями…

С другого конца XVIII века на эту мысль откликается первый русский революционер-просветитель А. Н. Радищев. В его «Путешествие из Петербурга в Москву» включена «морская» глава — «Чудово» — рассказ о крушении судна в окрестностях Петербурга, о злоключениях пассажиров, едва не кончившихся общей погибелью из-за того, что некий вельможный начальник изволил в то время почивать, и никто из подчиненных не решался разбудить его. Надо заметить, что эта тема — «катастрофа и бюрократия» — именно в наши дни выглядит трагически-злободневной.