Навстречу счастью

Простит ли ее Сережа, когда узнает, кто его отец? Таким отцом можно и нужно гордиться, а она столько лет прятала их друг от друга! Понимая, что рано или поздно ее тайна откроется, теперь она стала опасаться: а вдруг эта новость оттолкнет сына? Что делать? Рассказать ему все с точки зрения обманутой, преданной женщины и тем самым себя обезопасить? Пока не поздно, выстроить между Сергеем и отцом стену отчуждения?.. Но она не имеет морального права так поступать хотя бы потому, что Алексей даже не подозревает о существовании сына. Она его когда-то любила, и он был и остается достойнейшим из ее мужчин. Что бы ни случилось между родителями, они не должны навязывать детям свою точку зрения.

«Как все запутано, — едва не стонала Тамара. — Боюсь… Боюсь, что не поймут, не простят… Боюсь остаться одна — слабая, жалкая, беззащитная… Нет уж! Пусть лучше он будет “чужой”!»

Странное дело, но с каждым днем понятие «чужой» расширяло для нее свои границы. «Чужой», — непроизвольно подумала она однажды о появившемся в офисе человеке. Так оно и вышло: навели справки, оказалось — аферист, мошенник. «Чужой», — пронзило ее в кабинете у высокопоставленного чиновника, и в разговоре она даже не затронула тему, из-за которой записалась на прием.

Так случалось и прежде: кожей чувствовала исходящую от того или иного человека опасность, да только никак не могла найти тому объяснения. Сейчас же слово «чужой» стало для нее мерилом, именем нарицательным. И именно такой человек смотрел сейчас на нее с экрана монитора.

«…Наверняка Ляхов решает дела с Цеховским, Цеховский — доверенное лицо Радченко… Интересно, знал ли Алексей подноготную тендера на химкомбинате?.. Глупая, могла все сразу выяснить, так нет, бежала из ресторана, только пятки засверкали, — в очередной раз посетовала она, закрыла страницу с фотографией Цеховского и вышла из Интернета. — Как быть? Играть дальше — опасно… Но я должна проучить Ляхова!»

На следующий день она снова связалась с Филевским:

— Спасибо, Саша. С твоей помощью предатель найден.

— И, как я понимаю, обезврежен?

— Да нет, пусть поживет недельку-другую. Без него не удастся разобраться с другим предателем. Но для начала стартуй… Я набросала текст письма, которое твои ребята должны набрать на бланке «МаксимусТрэйд» и отправить сначала мне, а затем на адрес холдинга «Промэнергостройинвест», — пояснила она после того, как собеседник принял факсы. — Потом от имени какой-нибудь третьей фирмы ты вышлешь мне ответ на мой запрос по снижению цены на… — Она перечислила несколько позиций. — Там все помечено.

— От какой фирмы? Что-то я снова тебя не понимаю…

— От любой. Главное, чтобы выглядело убедительно.

— Подожди, подожди… Ну, молодец! Классно придумала! — До Филевского наконец дошла суть Тамариного замысла. — Офшор, зарегистрированный, скажем… Короче, не важно, на каких островах и в каком племени «умбу-юмбу»… На английском! Подойдет?

— Лучше не придумаешь! Только учти, у Ляхова хороший английский.

— Сделаем, не волнуйся. Эту бумажку ты тоже собралась «случайно» на столе забыть? — лукаво уточнил он.

— Именно. Как ты думаешь, клюнет?

— Клюнет и сразу помчится в Москву! Кстати, для пущей достоверности я позвоню в Ригу одному нефтянику и уточню, какие из терминалов в Прибалтике или готовы к реконструкции, или собираются строить. Зачем разрушать веру Александра Романовича в то, что Тамара Аркадьевна работает исключительно с солидными людьми? А племя «умба-юмба» еще и упомянет о многолетнем плодотворном сотрудничестве! — расхохотался Филевский. — Тебе бы с твоей фантазией и логикой в мошенницы переквалифицироваться! Я уже вижу, как этот Ляхов краснеет перед Радченко, а тот не может понять, кто обвел его вокруг пальца!

— Саша, — Тамара снова стала серьезной, — я хочу, чтобы ты четко усвоил: моя цель — не Алексей. Как только холдинг отреагирует на эту липу, я объясню Александру Романовичу, кто есть кто, и игра прекратится.

— Жа-а-а-ль, — разочарованно протянул Филевский. — Очень заманчивое продолжение вырисовывается… Ладно, жди привета от «умбы-юмбы»…

* * *

Александр Романович подошел к окну рабочего кабинета и, стараясь унять сотрясавшую тело нервную дрожь, медленно обвел взглядом окрестности: верхушки деревьев, над которыми черными точками зависли парашютисты, несущиеся по кольцевой дороге автомобили, жилые дома…

Слегка успокоившись, он достал из бара бутылку коньяка, плеснул в бокал янтарной жидкости и, сделав глоток, задумался: кто мог рассчитывать, что вместе с секретаршей (толковый работник, любящая его женщина) он получит и… ее отчима! Все началось с того, что, завидев в проеме двери пришедшую на собеседование девушку, он едва не остолбенел: внешностью, жестами, манерой разговора она настолько напоминала Крапивину, что он периодически забывал вопросы, которые собирался задать. Дальше было еще интереснее: спросил у Анжелики, где работают родители, и едва не подпрыгнул: «Крэтапром»!