Навуходоносор

Утренний свет открыл неисчислимую силу, приведенную Навуходоносором под стены Иерусалима. Скоро на городских стенах собралось почти все население Иерусалима. После утренней молитвы-шахарит рабы доставили царский паланкин. На этот раз Иоаким сам поднялся по ступеням, был он в парадном воинском облачении, все также молчалив и скрытен. Наблюдал за врагом долго, словно подсчитывал палатки, лошадей в табунах, плотников, деловито сновавших взад и вперед, с первым светом начавших налаживать палисады, метательные орудия. Велико было войско фараона Нехао, но войско халдеев было ещё больше. Вот что запомнилось Седекии в тот день, когда он вслед за братом взобрался на башню - халдеи успели за ночь обосноваться так, словно это была их земля. Того великолепия, с которым он столкнулся в Рибле, в ставке фараона, грубого пренебрежения, с каким египтяне относились к местным, и в помине не было. Палатки вавилонского воинства группировались по эмуку, там и тут торчали шесты с воинскими штандартами, напоминавшими ассирийские значки: на шесте бронзовое кольцо с размещенным внутри лучником или меченосцем, стоявшим либо на спине онагра, либо на водной волнистой зыби. Гвардия на знаменах имела изображения дракона Мардука - её палатки располагались прямо против ворот Долины, в лощине, где бил родник. Седекия так и не смог определить, какой из шатров принадлежал вавилонскому царю были, конечно, в стане врага шатры побольше, поменьше, но такого, где бы толпилось особенно много народа, куда постоянно стремились гонцы, где в глаза шибало бы умопомрачительной роскошью, - не видно. Это удручало, он так и заметил брату.

- Не больно-то Вавилон богат...

Иоаким как обычно гнусно скривился и ответил.

- Ничего, они у нас разживутся.

В этот момент Ахикам, сын Шафана, сподвижника и секретаря святого Иосии, подал голос.

- Стоит ли испытывать судьбу, государь?

Спросил робко, свое преклонение перед молодым вавилонским правителем не скрывал, и потому считался оппозиционером царю Иоакиму, поставленному на трон велением фараона. На Ахикама сразу набросились князь Делайя и Гошея из Вифлеема, однако Иоаким поморщившись остановил перепалку.

- Тихо, вы!

Потом он помолчал и вдруг ясно и четко выговорил.

- А ведь ему не взять Иерусалим!

- И я о том же! - обрадовано воскликнул Гошея, все вокруг разом тоже оживленно загалдели. - Где он к стене сможет подобраться? Для этого нужны осадные башни, а кипарисы, оливковые деревья для этого не годятся. Здесь нужен кедр ливанский.

- Зачем же кедр? - не понял Седекия.

Гошея снисходительно объяснил царскому брату.

- Тараны следует на высоту холма вознести, чтобы бить стену. Для этого крепкое основание потребуется. А на эти, что они ладят, нам плевать...

- Вот именно, плевать, - кивнул царь. - Вот почему мы должны непременно сдать город.

Наступила тишина, потом по стенам, среди растревоженного народа зашелестело, побежало по кругу, разошлось по толпе, собравшейся на прилегающих улочках - "сдать город, царь решил сдать город..."

Иоаким был явно доволен собой. Седекия отметил, что он наконец-то решил для себя не имеющую ответа задачу и теперь точно знал, как следует поступить, чтобы сохранить власть. Сердце у Седекии упало, неужели брат прознал про посланные в ставку халдеям слова Иеремии? Неужели он успел сговориться с Навуходоносором также, как он успел оправдаться перед Нехао. Тайные послания Иоакима в Египет не были тайной для Седекии. Знал младший брат и о том, что фараон предупредил Иоакима, что в этом году он не выступит. Будет держать оборону южнее Газы возле крепости Пелусий. Выходит, вздохнул Седекия, опять придется прятаться в своих покоях, зарыться в теплое, женское и не выходить оттуда, несмотря ни на что. Это была грустная перспектива.

Иоаким чуть больше суток тянул с выражением покорности. В полдень глашатай вавилонского царя подошел под самые стены, вознесенные на каменистых, с почти отвесными скатами холмах и прокричал, что Навуходоносор, царь и господин Аккада, Ашшура, Верхнего и Нижнего Арама, Моава, Эдома и прочее, прочее, прочее, пришел сюда и требует покорности. Со стены ему ответил царский писец Елисам.

- Царь Иудеи и Израиля, помазанник Божий из колена Давидова, рад приветствовать дорого брата. Нынешний день кончается. Завтра же для нас, приверженцев Яхве, святой день, суббота. Мы не можем прогневать Единосущего исполнением дел. Послезавтра в полдень повелитель Иудеи и Израиля явится перед светлые очи царя Аккада и северных территорий.