Назад к Мафусаилу

Фрэнклин(изумленно). Мистер Джойс Бердж?

Горничная. Да, сэр.

Фрэнклин(Конраду). Что это значит? Мы с ним уже много лет не виделись и не говорили. Еще до того, как он возглавил коалиционное министерство, я отказался от председательства в ассоциации либералов, порвал со всеми политическими партиями, и Бердж отшвырнул меня, как слишком горячую картофелину.

Конрад. Ну, а теперь, когда коалиция решила, что обойдется без него, и Бердж стал всего-навсего одним из полудюжины лидеров оппозиции, он, видимо, надумал подобрать то, что отшвырнул.

Горничная(напоминая). Он ждет у телефона, сэр.

Фрэнклин. Да, да, иду. (Поспешно выходит.)

Горничная подходит к камину и ворошит поленья. Конрад встает, выходит на середину кабинета, останавливается и лукаво поглядывает на нее.

Конрад. Значит, человек живет один раз?

Горничная(на коленях перед камином, смущенно). Я не хотела вас обидеть, сэр.

Конрад. Я и не обиделся. А знаете ли вы, что могли бы жить чертовски долго, если бы только захотели?

Горничная(опускаясь на корточки)

. Не надо про это, сэр. Все это ужасно выбивает из колеи.

Конрад. Что? Неужели вы задумывались над такими вещами?

Горничная. Мне никогда бы это в голову не пришло, но вы сами надоумили меня, сэр. Мы с кухаркой полистали вашу книжку.

Конрад. Как! Вы с кухаркой полистали мою книжку? А вот моя племянница не удосужилась даже раскрыть ее. Увы, нет пророка в своем семействе… ^{148}Ну-с, что же вы думаете о жизни длиной в несколько столетий? Хотите попробовать?

Горничная. Я понимаю, сэр, вы просто шутите. Но тут нельзя не призадуматься, особенно если собираешься замуж.

Конрад. При чем здесь замужество? Ваш жених мог бы прожить не меньше вас.

Горничная. В том-то и дело, сэр. Понимаете, сейчас, какая я ни есть, он берет меня на всю жизнь, и разлучит нас только смерть. А вы уверены, что он так же охотно пойдет на это, если будет знать, что жить нам вместе придется несколько сот лет?

Конрад. Пожалуй, не уверен. А сами-то вы как?

Горничная. Скажу по правде, сэр, я ни за что не выживу так долго с одним и тем же человеком. Да и с детьми мне надоест возиться. Знаете, сэр, кухарка сосчитала, что, прожив всего двести лет, уже можно выйти замуж за своего праправнука и даже не догадываться, кто он.

Конрад. А почему бы и не выйти? Откуда вы знаете, что тот, за кого вы собираетесь выйти теперь, не окажется прапраправнуком вашей прапрапрабабушки?

Горничная. И такой брак не кажется вам неприличным, сэр?

Конрад. Милая девушка, прилично все, что оправдано биологической необходимостью, — нравится нам это или нет. Так что бросьте ломать себе голову.

Фрэнклинвозвращается, подходит к столу, но не садится. Горничнаяуходит.

Так что же нужно Джойсу Берджу?

Фрэнклин. Произошло дурацкое недоразумение! Я обещал выступить на митинге в Мидлсборо ^{149}

, а какой-то осел-газетчик написал, что я еду в Мидлсборо, но не объяснил — зачем и почему. А так как мы на пороге выборов, политиканы вообразили, что я еду туда с целью выставить свою кандидатуру в парламент. Берджу известно, что у меня есть единомышленники, и он думает, что, пройдя в палату общин, я мог бы возглавить одну из фракций. Поэтому он настоятельно просит принять его. Сейчас он у своих знакомых в Долис Хилл и обещает быть здесь минут через пять-десять.

Конрад. Разве ты не объяснил ему, что тревога ложная?

Фрэнклин. Конечно объяснил, но он не верит.

Конрад. Что? Он назвал тебя лжецом?

Фрэнклин. К сожалению, нет: лучше уж разговор без обиняков, чем тошнотворная напускная приветливость, к которой прибегают столпы нашей демократии в профессиональных интересах. Бердж притворяется, будто верит мне, и клянется, что хочет одного — повидать меня. Но зачем ему ехать сюда, если он не преследует никакой личной выгоды? Эти субъекты не верят даже самим себе. Как же они могут верить другим?

Конрад(поднимаясь). Тогда я ухожу. Я и до войны с трудом терпел общество партийных деятелей, но теперь, когда они чуть не довели Европу до гибели, я больше не в силах быть с ними вежливым, да и не вижу в этом надобности.

Фрэнклин. Не спеши. Сперва нам нужно проверить, как мир воспримет наше новое евангелие.

Конрад опять садится.

А партийные деятели, к несчастью, играют в этом мире не последнюю роль. Вот мы и начнем проверку с Джойса Берджа.

Конрад. Но как за это взяться? Говорить можно лишь с тем, кто умеет слушать, а Джойс Бердж начисто утратил эту способность — он слишком много говорил в своей жизни. Он никого не слушает даже в палате общин.