Назад в СССР: демон бокса (СИ)

В этих кварталах крайне редко промышляли шпанёнки с дежурными «давай мелочь» или, чуть постарше, «дай закурить», я годами не встречал таких. В микрорайоне подростковые разборки давно стали «нормальной» частью жизни. За неделю до соревнований в школе из уст в уста передавался слух об «эпической» битве одоевских с харьковскими, а чуть раньше — с кальварийскими или ольшевскими. Поскольку молва о моих занятиях руконогомашеством уже растеклась, «авторитетные пацаны» приглашали в свои банды. Угрожали, когда отказывался. На Войсковом чувствовал себя словно на другой планете. Нормальной. И папа тела на меня не бросался.

Зато в одной восьмой бросился оригинал из «Локомотива», с первых минут названный мной «Попрыгунчиком». Он скакал челноком, как рекомендует советская школа бокса, но столь интенсивно, что вызывал изумление. Не человек, а пневмогруша, совершающая быстрые и бессмысленные движения. Попасть в него было крайне трудно.

Он лупил неожиданно и хаотично, поэтому — не слишком сильно, зато набирая очки. Я, перекачанный кефиром ради взвешивания и удержания в более тяжёлой весовой категории, чувствовал себя тюленем на суше.

— Он выигрывает по очкам, — предупредил Коган в первом перерыве. — Лови момент начала прыжка.

Тренер попал в точку. Боксёр двигается, отталкиваясь от пола. Теряя контакт с полом, на миг лишается свободы маневра. Понимая уязвимость, Попрыгунчик в прыжке молотил руками. Я знаю только один эффективный удар в боксе, использующий прыжок — апперкот в бороду сопернику, который намного выше ростом. Это не каратэ.

Плевать, что мне прилетело в скулу. Разок успел угадать точное местонахождение его головы в верхней фазе полёта и ударил в челюсть прямым, тем же каратешным цуки.

«Уноси готовенького. Кто на новенького?» — пел Андрей Миронов в жутко популярном тогда фильме «Достояние республики».

Унесли. Коган покачал головой. Попрыгунчик, пусть криво и коряво, но всё же следовал его доктрине, гуманно-советской: набирать очки. Я же сказал про себя «пли» и уложил недотёпу в аут.

Сняв шлем, потёр слегка ушибленную скулу. На соревнованиях взрослых шлемы не использовались, юниоров заставляли носить. Больше всего они защищали от рассечения бровей, оглушающее действие ударом руки в перчатке оставалось очень даже впечатляющим.

Ассистент Когана дежурил с кинокамерой. Наверняка снял нокаут, и будут смотреть-разбирать мой небоксёрский удар в боксе. Вес перчатки, кстати, мешает. В ней, думаю, разделочную доску не проломлю — даже не от амортизации, резкости не хватит.

К ночи, когда лёг в постель, к нам с канарейками заглянул дядя, брат мамы тела. Присел на край кровати.

— Валер! Сестра приходила. Нервничает, волнуется. Думает что делать.

— Раньше надо было думать. Перед тем как орать «никакого бокса».

— Ну, тебе рано знать, у женщин бывают дни, когда они не в настроении.

— Да, перед месячными. Я причём?

Он аж булькнул от моей осведомлённости. Не сдался и продолжил:

— Нужно быть снисходительнее.

— И бросить бокс? Пойми, я готовился с детского сада — прыгал через скакалку, качался, растягивался. Сейчас начались соревнования «Первая перчатка».

— Неужто ты участвуешь?

— Провёл два боя. Оба выиграл нокаутом. После первого противник забрызгал кровью мне майку. Она увидела и разоралась, Евгений подключился, набросился на меня, хотел ударить. Ну не отправлять же и его в нокаут — окочурится.

Дядя отсел чуть дальше после таких откровений. Наверняка, даже зная про бокс, не предполагал, что шкет-племянник запросто отправит и его в забытьё одним движением руки. Это он мои удары ногами не видел.

— Они тебя любят и желают добра, — привёл он избитый и недействующий аргумент. — Попроси прощения, даже если не виноват.

— Зачем? Они не нуждаются во мне таком — сосредоточенном на спорте. Мне не нужны они, не поддерживающие, не понимающие. Я обещал маме пробить место в интернате «Динамо». После «Первой перчатки» еду в Москву на всесоюзное первенство «Динамо» по боевому самбо. Не слышал? Смесь дзюдо и каратэ. Выиграл республиканские, если возьму Союз, а я намерен побеждать, то сочтут перспективным, место дадут, на родителей надавят. На отца — по партийной линии, там чуть что, и он подожмёт хвост.

— Без согласия родителей тебя никто не поселит в спортивный интернат.

— С обоснованием «ради спортивных достижений» получится. Я предложу Евгению подписать согласие, не стоит трезвонить на весь свет, что с членом парткома БГУ и преподавателем научного коммунизма даже сын родной не может ужиться, такой тот говнюк, несмотря на партбилет.

Дядя любил бухнуть с ним, тем более во время визитов родителей тела на Войсковой открывался хороший коньяк. Вдобавок, был солидарен — сам растил сына, далеко не всегда покорного, и понимал отцовские хлопоты. Но мне больше не досаждал.

В четвертьфинале мне достался любитель вязаться и набирать очки короткими тычками в корпус в ближнем бою. Он всё время напирал, низко наклонив вперёд голову, словно уговаривая треснуть его по затылку, гонял по рингу, прижимал к канатам и в углу, я как мог разрывал дистанцию.