Не бойся Адама

– Отлично! – заключил он. – Удачнее не бывает.

Он поставил пиво на стол и взглянул на часы:

– Мне надо к Шипи. Сегодня я начинаю.

Джонатан работал в ночном баре в Лионе. Он любил представляться как гитарист, но вообще-то патрон заставлял его делать все понемногу. Большую часть вечера Джонатан разносил налитки.

Жюльетта ждала продолжения. Ее бесстрастие подпортило ему всю игру. Он был уже не так уверен в себе, когда сделал вид, что собрался с мыслями.

– Ну, к делу, – сказал он.

«Ну вот, – подумала Жюльетта, – перейдем наконец к делу». – Не забудь отдать мне красную колбу.

Жюльетта продолжала молчать, и Джонатан залился румянцем.

– Ты ведь взяла ее, правда?

– Да, взяла.

Жюльетте захотелось кричать, смеяться и танцевать. Она устроилась на стуле, подложив под себя ногу. Она сидела в позе стреноженной лошади, которая может унести свое тело и душу вскачь. «Ну давай, время пришло».

– Я много думала, Джонатан.

Тот уронил ключи. Жюльетта дала ему время поднять их, чтобы не нападать со спины.

– Я остаюсь в деле, – сказала она.

Джонатан замер. Его улыбка сползла с лица, а в глазах появилась твердость. Он нависал над ней всем своим ростом.

«Смешно, – подумала она, чувствуя себя всевидящей чайкой, парящей над сценой и озирающей ее сверху. – Он пугает меня, а я не боюсь».

Когда они были студентами, Джонатан влиял на нее, но разве она хоть когда-нибудь принимала его всерьез? Жюльетта понимала, что нет. Иногда они проводили свободное время вместе. В постели учишься не бояться. У него были слабости, которые Жюльетта не могла забыть.

– Жюльетта, отдай мне эту колбу, пожалуйста. Ты ведь даже не знаешь, что в ней. Тебе от нее никакого толку.

– Ты должен кому-то ее передать?

– Тебя не касается. Это мое дело.

– Я хочу пойти туда вместо тебя.

– Куда? – сказал Джонатан, пожимая плечами. – Ты просто с ума сошла!

Было заметно, чего ему стоит сдержаться. Джонатан взял стул, сел напротив Жюльетты и даже выдавил из себя улыбку.

– Жюльетта, то, что от тебя требовалось, ты сделала хорошо. Мои заказчики будут очень довольны. Раз ты хочешь остаться в деле, будут и другие задания. Но это дело очень серьезное. Свою роль ты сыграла, а я доиграю свою, когда передам колбу.

«Мои заказчики». Бедняга Джонатан! Ей вдруг стало жалко его. Как же вкрадчиво он это сказал… Даже совершая преступление, он сохранял почтение к порядку и иерархии. Он преступил черту, но, сделав это, немедленно остановился и никогда не пойдет дальше. А она пойдет.

– Во всех делах я иду до конца.

– До конца! Но какого конца? Ты ж не имеешь понятия, в чем дело. Я тоже, да и не надо нам знать. Мы посредники, всего лишь солдаты, понятно?

Взгляд темных глаз Жюльетты словно кислотой вытравлял слова Джонатана.

– Разбирайся как хочешь со своими «заказчиками», – заключила она с неожиданным для себя самой спокойствием. – Скажи им, что я взбунтовалась и сама хочу принести им колбу. Мне надо с ними встретиться.

– Опомнись! – сказал Джонатан, сменив тон на более доверительный. – Это заведет тебя далеко и свяжет надолго. Ты же не хочешь бросить свою работу, свой дом?

– Я попросила отпуск на ближайший учебный год. Контракт на дом истекает в июне, а через неделю колледж закрывается на пасхальные каникулы.

Он понял, что она все обдумала давно и серьезно. А главное, он осознал, что она свободна, живет без семьи и привязанностей. То, что показалось ему достоинством в начале операции, стало сейчас фактором риска. Жизнь нос к носу столкнула эту девчонку с болью и всеми возможными страхами, кроме, наверное, тех, что прорастали из нее самой. У него над ней не было власти, но, главное, он ее совсем не знал.

– Когда это все пришло тебе в голову?

– Когда ты предложил мне туда отправиться. Я сразу поняла, что все эти мышки и обезьянки выходят на сцену лишь в первом акте, а за кулисами что-то готовится, что-то более важное.

Ему следовало ее остерегаться. Вялость, скромность и меланхолия были только прикрытием. Как не поверить, что ею легко будет управлять! Вот только она захотела сама вести игру.

А может быть, применить силу? Ударить ее? Легко бить того, кого боишься. Он бы с радостью облегчил душу, но какой толк? Он бросил взгляд на девушку, воплощением твердокаменной хрупкости пристроившуюся на стуле. Да, она точно прошла пустыни тоски и одиночества, но сегодня в ее глазах светилась насмешка. Изнутри она словно кипела, а иногда смеялась без всякой причины. Джонатан вспомнил прежние времена, когда они только узнали друг друга. Да, неважно все кончилось.

Он встал и взял шлем.

– Это твое последнее слово?

Вопрос был дурацкий, но Жюльетта приготовила достойный финал и как милостыню бросила снисходительное «да».

Джонатан порывисто застегнул куртку и пересек комнату. Потом, стараясь вновь пресыщенно улыбнуться, сказал:

– Все предусмотрено, можешь поверить. Такой поворот мы предвидели, и ответ готов, скоро сама убедишься.

Он говорил это скорее сам себе, хотя слова предназначались для того, чтобы убедить Жюльетту в проницательности его «заказчиков».

Джонатан помахал двумя пальцами в знак прощания и, покачиваясь, вышел из комнаты.