Не бойся быть собой

– Да, да, да, да, да, да, да, да, – все мое женское начало уже висит где-то на волоске, над пропастью и наконец отрывается. Прорванная плотина неги, любви, сладости заполняет теплом тело. Я вскрытая, выпотрошенная, счастливая повисла на шее Давида. Еще какое-то время мы с ним одно целое. Потом откинулась на землю, сверху только облака. Дышим друг на друга удовлетворенной страстью. Фонтан во дворике, который на время замолк, зажурчал вновь, – охладила свои горячие слова глотком вина Маргарита.

– Дорогая, может, тебе уже хватит, – отставил бокал Игорь и виновато посмотрел на нас. Публика, напротив, с восхищением, она готова была аплодировать.

– Ты всегда все принимаешь слишком близко к сердцу, – улыбнулась она ему.

– А мне понравилось, такая страсть. Браво!

– Спасибо, Маргарита! Ты очень красивая. Игорь, твоя девочка уже готова. Я чувствую эту влагу.

Про влагу было очень точно. Марго даже пришлось взять в руки бокал, чтобы не выдать свое волнение.

– Пойдем уже, – поцеловал ее Игорь.

– А как же горячее? Ладно, как скажешь. Боишься, что я еще что-нибудь расскажу, и ты меня разлюбишь? Не бойся. Я этого пока никак не хочу. Я всегда была с тобой честна. У Маргариты было несколько любовников, – перевела она себя в 3-е лицо, будто хотела посмотреть на себя со стороны, и все они действительно ее любили.

В этом не было сомнения. Тонкая, высокая, стройная… Темные волосы на лбу подстрижены короткой челкой, смотрящие на нос с горбинкой, на затылке подхвачены высоким испанским гребнем. Суровые с чертовщинкой глаза и все тот же с характером нос, словно ломаная ее отношений. Она дышала таким же переломленным воздухом, поэтому чувствовала все острее. Такую нельзя было не любить. Мимо нее нельзя было пройти, не залюбовавшись. Мое сомнение залюбовалось, остановилось и скоро отстало. Никогда раньше не испытывала таких симпатий к другим женщинам. По одной простой причине: она не боялась быть собой.

Игорь взял Маргариту под мышку и уволок из кафе. За столом снова стало тихо и скучно. Я долго еще смотрела вслед этой счастливой парочке.

* * *

– Как тебе представление? – смеялась в объятиях Игоря Маргарита.

– Зачем же ты с ними так, Маргарита? Это же мои друзья, – хохотал он.

– Не знаю, мужик мне не понравился с самого начала, Павел, который. К тому же я не люблю вьетнамскую кухню. Ты видела, как он вспотел, бедняга?

– Да, идеально сыграно. До сих пор не понимаю, почему ты бросила ГИТИС…

– Не хочу всю жизнь играть роли. Хочется быть собой.

Искусство быть мамой

Весь смысл жизни в радости. Важно, чтобы твоего детского смеха хватило и на взрослую жизнь. Я старалась быть в тонусе, так, чтобы в детстве дочери смеха было как можно больше, по крайней мере, больше, чем в моей. Иногда получалось, иногда выходило так себе. Где-то в три Римма уже начала отстаивать свою независимость. Если раньше она видела себя в третьем лице: «Наверное, Римме полезно есть мороженое?», то теперь «Я сама» – это было ее главным лозунгом. Мое «нельзя» упиралось в ее «нет». Так и бодались. Я ее не наказывала, как могла. То есть наказывала, а потом любила еще сильнее. Римма снова натягивала мною связанный свитер. Он уже был порядком растянут проверками на прочность: буду ли я ее любить, даже если Римма не слушается. Ее настырное непослушание и было одним из чувств, которым она пыталась поделиться. К пониманию этого я пришла не сразу.

Я постоянно ставила себя на место дочери, пытаясь разобраться, что прячется за этим кошмарным поведением, которое выходит за рамки. Холст ее переживаний был гораздо больше той рамы поведения, которую я смастерила в своем уме, будучи гуманитарием, а технари, те вообще пытаются к этой раме приставить колеса, чтобы сесть и поехать. Им важно, чтобы сидеть было удобно и комфортно. Они относятся к жизни проще и вместо книжки на ночь – планшет под нос ребенку, и можно заниматься своими делами. Они делали своих детей удобными.

Мне была знакома усталость таких родителей, но все же я понимала, что Римма – это мое дело, дело, которое я сама завела.

– Удобных детей не бывает, как не бывает и удобных взрослых, поэтому не следует требовать невозможного от ребенка, – проветрила мои мысли Галя, так звали психологиню. – От всего их укрыть не удастся, никакие свитера не помогут. Дети тоже должны переживать. Важно научить их переживать разочарования. Правила и являются тем самым разочарованием. Пусть это будут правила игры. Теперь он сможет создать свои рамки дозволенного. Создать свое пространство, свой космос, с общими законами гравитации. В условиях анархии малышу будет слишком тревожно. В вакууме не на что опереться. Поэтому правила должны существовать. Только не надо возводить железобетонных конструкций, а то возведешь все в принцип, ты на своем, ребенок на своем. Гибче надо быть. Нет, не обязательно садиться на шпагат, но растяжка не помешает. Я, к примеру, сама матерюсь иногда, особенно за рулем, святых на земле нет.