Не бойся темноты (СИ)

Неумелые пальцы Маркуса тщетно тянули шнуровку платья, в нерешительности мяли подол.

— Подожди, — почти ласково шепчет она и сама спускает платье с плеч, что бы прижать кудрявую голову молодого человека к груди, — Да, вот так…

Наконец губы его сомкнулись на острой вершинке соска, а руки, проникнув под юбку, подхватили обнаженные ягодицы девушки. На секунду промелькнула мысль о том, куда же подевалось белье, но тут же пропала, растаяв в острых, пряных, накатывающих как волна ощущениях. Девушка, не мешкая, со стоном обхватила ногами молодого человека, полностью одобряя подобные действия.

В любой подобной ситуации Тамара бы пришла в ужас от собственного поведения, но не сейчас. Здесь в этом странном полусне, умирая от наслаждения в руках малознакомого парня, моральные принципы тревожили ее меньше всего на свете.

Пальцами она зарылась в волосы Маркуса и дернула, что бы впиться в них обжигающим поцелуем, от которого у него окончательно кончилось терпение и, неловко перехватив Тамару, он принялся спешно расстегивать брюки.

Неловкость молодого человека слегка раздражала Тамару и она бы ни за что не выбрала бы его в любовники, если бы не знала, что сейчас где-то за буйством зелени, слившись с кустарниками, за ними наблюдают и дико бесятся. Осознание этого будоражит кровь. Заставляет ее стонать от неловких толчков юнца внутри ее хрупко тела.

Ей отчаянно хочется продлить эту сладкую пытку. Вкушать его звериную ненависть, его жажду убийства, с которой он сверлит напряженную спину Маркуса. Упиваться его бессилием и безысходностью.

И так Тамара увлеклась эмоциями Эда, что чуть не упустила момент, когда Маркус, со стоном, кончил внутри нее, страстно впившись в беззащитную шею.

Неподалеку послышались голоса. Это Агнесс с подругой, решили разыскать Маркуса.

Тот отшатнулся от Тамары, и в глазах мелькнуло понимание все, что несколько мгновений назад произошло.

Стыд и страх. Как знакомо, обыденно и совершенно безвкусно.

Молодой человек в спешном порядке приводит сою одежду в порядок и поднимает затравленный, полный раскаяния взгляд на Тамару.

— Я…

Она качает головой, приказывая молчать. Медленно, натягивает на плечи платье и в следующую секунду слышит удивленный голос Агнес:

— Маркус? Лара?

Она все понимает с первого взгляда. Хотя только идиот не догадается по растерзанному виду Тамары, чем они тут занимались. Глаза вечной хохотушки наливаются слезами и пухлая нижняя губа, начинает заметно дрожать.

Унижение и боль от предательства. Мало. Этого очень мало…

— Агни, — шепчет молодой человек.

Но девушка его уже не слышит. Она срывается с места и бежит в сторону дома, быстро насколько может позволить тяжелое платье и насколько хватает дыхания, украденного корсетом.

Маркус бросается следом. Его охватывает дикое отчаяние. Он что-то кричит невесте в след и исчезает с поля зрения.

Когда они скрываются из виду, Тамара с рычанием опускается на землю. Хочется выть, визжать и убивать. Ноги дрожат от неутоленного желания, дыхание со стонов вырывается из груди. Он ушел специально, что бы показать, что только с ним все будет по-настоящему. Только в его объятиях она позабудет про голод.

— Ты слишком много думаешь, Эд, — шепчет она, готовая впервые за все свое существование разрыдаться, — Все будет по-моему.

Лили в пятый раз перечитывала заключение судмедэксперта и не могла отделать от чувства, что чего-то тут не хватает. Слишком гладко все было. Слишком сухо. Если бы не подпись Себастьяна Ридгерда, она бы и не подумала, что это заключение писал он. Себ — фанатик и псих, повернутый на своей работе. Его каждое заключение это почти произведение искусства.

— Что-то тут нечисто, — пробормотала ведьма себе под нос и решительно поднялась из- за стола.

Еще утром она послала запрос в Управление на разрешение эксгумации тела Рози Майри. Интуиция вопила, что именно здесь следует искать зацепку, а ей Лили привыкла полностью доверять.

Ведьма снова и снова рассматривала боковую стену, словно если в ней прожечь взглядом дырку, то и дело раскроется. Ее маленькая коллекция пополнилась вчерашними фото Даниэля Карлайла.

Лили казалось, что совсем недавно он еще был ребенком, который ломал игрушки. А теперь? Теперь возможно именно он жестоко убивает девушек, как фарфоровых кукол.

Она постаралась абстрагироваться от образа маленького непоседливого херувима, вечно мельтешившего у ног Эдда и оценивающе присмотреться к Даниэлю. Конечно же, он был красив. Не будь он сыном друга Лили бы не побрезговала соблазниться этим смазливым личиком. В противовес внешности шел тяжелый характер, который достался ему от мамаши.

При воспоминании о ней у Лили даже зубы свело. Расчетливая, изворотливая, лживая дрянь. Именно так она сказала Эду, после того как он с восторженным лицом представил ей невесту. Не поверил. Поначалу…