Не буди дьявола

– Это из-за Рут Блум?

– В первую очередь, да. Но еще из-за выпуска “Осиротевших” прошлым вечером. Она в ужасе от того, как все сделали, от того, что вырезали, что добавили. Особенно, что вставили тех двух типов. Она очень расстроилась.

– Где она сейчас?

– В ванной, плачет. Опять. А, нет, подожди. Кажется, она открывает дверь. Не клади трубку.

Гурни услышал, как Ким спросила Кайла, с кем он только что говорил, и Кайл ответил: “С папой”. Потом услышал, как Ким сморкается в ванной. Как Кайл передает ей телефон. Потом услышал приглушенные голоса. Потом опять сморкание и покашливание.

Наконец Ким сказала:

– Дэйв?

– Да, я слушаю.

– Это какой-то кошмар. Не могу поверить, что это действительно произошло. Хочу заснуть, проснуться и чтобы ничего этого не было.

– Я надеюсь, ты не винишь себя за то, что случилось с Рут.

– Разумеется, виню!

– Ты не виновата, в…

Ким перебила, почти вскрикнула:

– Если бы я не втянула ее в эту идиотскую программу, она была бы жива!

– Ты не виновата в ее смерти и не виновата в том, что на РАМ сделали с твоим интервью, что вставили, как…

– Они урезали мою запись вдвое и запихали туда эту высокопарную чушь этих якобы экспертов, – последнее слово она будто выплюнула. – Господи, я так хочу исчезнуть. Хочу все это стереть. Стереть все, что убило Рути.

– Ее убил убийца.

– Но этого бы не случилось, если бы…

– Послушай меня, Ким. Рут Блум убил убийца. Который преследовал собственные цели. Возможно, тот самый убийца, который десять лет назад убил ее мужа.

Она ничего не ответила. Гурни слышал, как она дышит. Медленно, судорожно. Когда она наконец заговорила, в ее голосе слышалась уже не истерика, а просто горе.

– Ларри Стерн меня предупреждал – и так и вышло. Он говорил, что РАМ все извратит, так что выйдет жуткая вульгарная дешевка. Он сказал, что это они меня используют, а не я их, что они заботятся лишь о том, как привлечь массовую аудиторию. Что я заплачу за свой проект больше, чем получу от него. И он был прав. Совершенно прав.

– И что ты собираешься делать?

– Делать? Я не хочу больше иметь никаких отношений с РАМ. Я хочу прекратить проект.

– Ты говорила об этом Руди Гетцу?

– Да, – но голос ее звучал неуверенно.

– Да, но?..

– Я позвонила ему сегодня утром, прежде чем получила от вас сообщение о Рут. Я сказала ему, что очень разочарована, что программа совсем не похожа на то, что я задумывала.

– И?

– Я сказала, что если весь телепроект будет такой, то я не хочу этим заниматься.

– И?

– Он сказал, что нам нужно встретиться. Что такие вопросы не решаются по телефону, нужно поговорить лично.

– Ты согласилась с ним встретиться?

– Да.

– Ты говорила с ним еще раз после того, как узнала об убийстве Рут?

– Да. Он сказал, что нам тем более важно встретиться. Он сказал, что новое убийство – это коэффициент.

– Что?

– Коэффициент. Сказал, убийство подняло ставки, и об этом надо поговорить.

– Подняло ставки?

– Так он выразился.

– Когда вы встречаетесь?

– В среду, в полдень. У него в Ашокане.

Гурни показалось, что она не договаривает:

– И?

Повисло молчание:

– Ох, господи… Мне ужасно неудобно вас просить. Я чувствую себя такой наивной, беспомощной дурой. – Гурни ждал, уже зная, к чему она клонит.

– Мое видение всего этого дела…мои предположения… мой образ мыслей и… я хочу сказать… мне сейчас трудно мыслить здраво. Мне нужно… нужна поддержка, трезвый взгляд со стороны. Я не имею права вас об этом просить, но… пожалуйста…

– Вы хотите, чтобы в среду я поехал с вами к Руди Гетцу?

– Да, очень хочу. Не могли бы вы? Пожалуйста.

Глава 33

Сообщения

В поле зрения возникла гора Франклина, знаменуя возвращение в округ Делавэр, и Гурни, оставив позади яркое солнце, спустился в туманную долину.

Остаток пути приходилось все время то включать, то выключать дворники. Он ненавидел ездить под дождем – неважно, сильным, слабым или просто моросью. Ненавидел серость и сырость. Они усиливали его тревогу.

Гурни почувствовал боль в челюсти. Оказалось, он стиснул зубы – от напряжения и злости.

ПТСР. Посттравматическое стрессовое расстройство. Эти три слова не давали ему покоя. Если Холденфилд права, если он не может сейчас мыслить здраво…

Чего там ждала от него Ким? Ясного взгляда со стороны? Он усмехнулся. Ясность сейчас – не его конек.

Подумав об их телефонном разговоре, он вспомнил, что у него на автоответчике семь непрослушанных сообщений. Он уже ехал к дому вверх по склону и убеждал себя, что прослушает их, когда приедет. Но боялся снова забыть и все же решил остановиться прямо сейчас.

Первые три сообщения были от Ким – все более беспокойные просьбы перезвонить.

Четвертое было от матери Ким, Конни Кларк.