(Не) бывший папа (СИ)

Принимаюсь за еду, стараясь держать себя в руках и не запихнуть несчастную булку в себя целиком. Откусываю по кусочку, запиваю колой, а желудок настойчиво требует еще. Скармливаю ему бургер, картошку, салат и целый стакан напитка. К концу трапезы мысли о том, что стыдно есть за чужой счет, куда-то улетучиваются. Остается лишь блаженство.

По дороге я позорно засыпаю. И просыпаюсь от того, что кто-то треплет меня по плечу.

— Людмила, просыпайтесь, мы на месте. Дочка ждет.

При этих словах мысли немного проясняется и взгляд фокусируется на здании, около которого мы стоим. Обшарпанные стены непонятного цвета, все какое-то мрачное. Возле входа клумба с остатками растений. Ежусь от гнетущей атмосферы. Но это цветочки, ягодки впереди. Внутри здание еще более жуткое, чем снаружи. Но ведь оно для детей! Почему здесь все такое… печально-страшное? Напугать? Заставить чувствовать себя ничтожеством? Какой кошмар! Даже мне, взрослому человеку, находиться здесь крайне неуютно. А уж детям наверняка и подавно. Хочется побыстрее забрать отсюда дочь и бежать без оглядки.

— Мы за Ириной Котовой, — говорит Игорь администратору, и та неодобрительно качает головой.

— Дети спят! Приходите днем.

Смотрю на часы — полшестого утра.

— Разбудите. Мы не уйдем, — настаивает Игорь. — Вы не имеете права удерживать ребенка, если за ним пришли родители, — демонстрирует даме адвокатское удостоверение, и та, поджав губы, неохотно уходит вглубь коридора.

Я нервно хожу туда-сюда. Обстановка действует угнетающе, время словно застыло. Наконец раздаются шаги. Выглядываю в коридор — та же дама в сопровождении дочки. Идет, шаркая и опустив взгляд в пол, такая маленькая, хрупкая, уставшая. Женщина крепко держит ее за руку, то ли чтобы она не упала, то ли чтобы не сбежала.

— Ира! — говорю, стараясь не кричать, помня о том, что где-то тут, совсем рядом, спят дети.

Дочка поднимает голову, и я вижу заплаканное личико, красные глазки, опухший нос. Деточка моя, досталось тебе ни за что ни про что…

— Мама! — взвизгивает Ирка и, выдирая руку из крепкой хватки женщины, бросается ко мне. — Мамочка! Ты пришла!

— Ну конечно!

Сватаю ее в объятия и целую везде, куда дотягиваюсь. А она прячет голову у меня на груди и всхлипывает. Я поднимаю ее голову и всматриваюсь — глаза краснющие, с полопавшимися сосудами. Следы слез на лице, кое-где даже не высохли еще.

— Ты спала? — спрашиваю ласково.

Она отрицательно качает головой.

— Почему?

— Тебя рядом не было, я боялась. А еще они отобрали моего мишку, — жалуется, чуть не плача.

Игорь вопросительно смотрит на администратора, та, закатив глаза, роется в большом ящике, а потом протягивает пакет.

— Личные вещи всегда отбираем и отдаем родителям, — словно оправдывается она.

— Вы совсем с ума сошли? У вас тут что, концлагерь? Это же игрушка! — высказываю свое недовольство. — Совести у вас нет…

— Мы действуем по протоколу…

— Наверное, следует иногда прикладывать к процессу не только протокол, но и голову.

Разворачиваюсь и направляюсь к выходу.

— Вы куда? А документы подписать? — летит мне вслед, но я даже не реагирую. Хочется поскорее забрать дочку из этого ужасного места.

— Дайте сюда, я ее адвокат, у меня доверенность, — раздается уверенный голос Игоря. — И будьте уверены, по поводу этого вашего протокола разговор не окончен!

Он нагоняет меня у машины. Дочка, обняв одной рукой меня, а второй — мишку, уже крепко спит на моем плече. Черты лица разгладились, она успокоилась. Вот и хорошо. Ей досталось сегодня — уже вчера! — больше, чем мне.

— Давайте я ее возьму, — говорит Игорь, а я качаю головой и кое-как втискиваюсь на заднее сиденье. Не хочу отпускать дочь.

Пытаюсь пристегнуть ремнем нас обоих, но не выходит. Игорь помогает, шепчу: «Спасибо», а он кивает и садится за руль. Тепло дочери греет душу. Я крепко обнимаю ее. И снова засыпаю. На этот раз куда более спокойным сном.

Денис

Как ни хочется уходить, нужно. Помощь необходима не только Миле с Ирой, но и Руслану. Перед тем как отправиться в отдел опеки, позвонил бывшей няне Руса, попросил забрать к себе. Она, узнав обстоятельства, без промедления согласилась. Хорошая женщина и отличная няня, Рус ее очень любит.

Иру забрали в спецприемник, она плакала и не хотела уходить, но я ее успокоил, что совсем скоро или я, или мама придем и заберем. Уж не знаю, насколько хватит ее спокойствия, у меня оно уже заканчивается. Но перед сыном беспокойство показывать нельзя, ему и так придется несладко.

Заезжаю к Виктории, несмотря на поздний час, она не спит. Руслан тихонько сопит на диване, и мы уходим на кухню, чтобы поговорить.

— Спасибо вам большое, — протягиваю женщине пару крупных купюр.

— Уберите, — отводит она мою руку. — Это не работа. Это просто забота о ребенке. Вы же знаете, я очень люблю Русланчика и всегда готова помочь.

— Спасибо, — повторяю и устало тру глаза.

— Хотите кофе?

— Нет, — отказываюсь, иначе не засну, но потом вспоминаю, что еще ехать домой. А уснуть за рулем в мои планы не входит. — А хотя… Пожалуй, выпью.