(Не)Чаянная дочь для магната

– Честное дедоморозовское, – со мной творится что-то невероятное. Одним взглядом, вот этим с поворотом головы, малышка окончательно пленила меня.

– Я стихи знаю. Если надо сейчас расскажу.

Подхватываю малышку и усаживаю к себе на колени. Горин, что с тобой? Ещё расплачься от умиления и здрассьте старость! Тёплое тельце под хлопковой пижамой с котятами доверчиво жмётся ко мне. Я беру в ладонь крошечную пятку.

– Чего ноги-то холодные такие?

– А у меня всегда холодные, – малышка устраивается у меня поудобнее на коленях. – Но вообще я не мерзлявая.

– Мерзлявая, – улыбка теперь никогда не сползёт с моего лица что ли? – Где ты слово-то такое выкопала?

– Люська так говорит, – малышка заглядывает мне в глаза. – Читать стихи?

– Читай, – киваю я. – Только давай мне в ладонь вторую пятку. Погрею.

Малышка сует мне в руку вторую ледышку и кашляет в кулачок.

– Не мерзлявая, а кашляешь, – я выпускаю пятки из ладони и натягиваю одеяло малышке на ноги. – Вот так теплее будет.

– А может сначала обезьян покажешь? – хитро прищуривается она.

– Уговорила, – снимаю блок с экрана телефона и быстро смахиваю картинку заставки. Она не для детских глаз. Нахожу фотки из своего питомника и показываю малышке:

– Вот это Моцарт, он большой и сильный орангутан, а это Джоанна – его подружка.

– Такие огромные! – у малышки загораются от восторга глаза, но она тут же вздыхает. – Мне мама таких не разрешит. Она собаку-то не разрешает. Говорит квартира маленькая.

Я обнимаю её и листаю дальше.

– Не расстраивайся, есть и поменьше обезьянки. Вот это шимпанзе Дони и Мики.

– Как они одеты смешно, – звонко смеётся малышка. – И кушают из тарелки!

– Да, но они жуткие хулиганы. А вот это макаки, жуткие ворюги. Тащат всё, что не приколочено.

– А у нас и воровать нечего, – пожимает плечами малышка и снова поднимает на меня глазки. – Хочу всех, дедушка.

Снова недоверчиво смотрит на меня и добавляет:

– Какой-то ты всё-таки не дедушка совсем.

– Я его сын, – делаю серьёзное лицо и в голове всплывает старая сказка. – Декабрь. Сегодня мой первый день, вот я и пришёл.

Недоверие сменяется на детском личике восторгом:

– Декабрь? – маленькая ладошка вновь касается моей щеки. – Младшенький значит.

– Типа того, – нормально я ребёнку по ушам проехал. Выгонят из команды, буду на утренниках выступать. – Стихи будут?

– Слушай, – малышка снова покашляла и затараторила: Жили-были три китайца – Як, Як-Цидрак, Як-Цидрак-Цидрон-Цидрони, И еще три китаянки – Цыпа, Цыпа-Дрипа, Цыпа-Дрипа-Лампомпони. Поженились Як на Цыпе, Як-Цидрак на Цыпе-Дрипе, Як-Цидрак-Цидрон-Цидрони на Цыпе-Дрипе-Лампомпони. Вот у них родились дети: у Яка с Цыпой – Шах, У Як-Цидрака с Цыпой-Дрыпой – Шах-Шарах, У Як-Цидрак-Цидрони с Цыпо-Дрыпой-Лампопони – Шах-Шарах-Шарони.

Я оторопел:

– Это прямо сериал какой-то. Ну ты даёшь! Это вас в садике такому учат?

– А я в садик не хожу. Болею часто… Не пойдут такие стихи? – расстроилась малышка, и в глазах блеснули слёзы.

– Нет, что ты? – бросился я её утешать. – Я просто думал, что будет что-то про Таню и мячик.

– Вам бы мальчишкам лишь бы мяч гонять, – театрально вздохнула малышка и поправила пижаму не по размеру на плечах.

Что-то мне это напомнило.

– Мяч мы любим гонять, – усмехнулся я и всмотрелся в лицо малышки.

Я не мог её раньше видеть. Но готов дать голову на отсечение – видел.

– Так моя мама говорит, – блеснула малышка белыми зубками. В ряду не хватало парочки, но от этого её улыбка казалась ещё милее.

Так, а кто у нас мама? Я прикусил язык, проглотив вопрос. Как сын Деда Мороза я и так должен всё знать. В том числе, как зовут эту крошку. Но это проще простого:

– А как тебя мама зовёт?

– Маруся? – развела малышка руками. – Ты разве не знаешь.

– Я знаю, что ты Мария, – напустил я на себя серьёзный вид. – А вот как мама тебя зовёт – не знаю.

– Ты тоже можешь звать меня Марусей, – малышка зевнула. – Я для мамы тоже подарок заказала.

– Какой? – опешил я. Про маму я ещё как-то даже не думал. Поперёк горла мне уже эти бабы.

– Мужчину хорошего, – серьёзно взглянула на меня малышка. – Есть фотки?

Я с трудом не расхохотался. Вспомнив про фото нашей футбольной команды, я с честным видом кивнул:

– Есть.

– Можно посмотреть всех?

Глава 2

Рита

Спиной вваливаюсь в кабинет и цежу сквозь зубы:

– Не хожу я на свидания! Счёт выпишу – сами передумаете! И не стучите! У меня ребёнок спит, – закрываю дверь, чуть не прищемив Коляну нос, поворачиваю с треском ключ в замке и замираю от шороха за спиной.

Показалось?! Поворачиваюсь, как в замедленной съёмке. Сердце стучит в уши, словно цирковой барабанщик в литавры бьёт. Еще чуть-чуть и скажет завтра Люська, как в старом фильме: «Инфаркт микарда! Вот такой рубец!»

Маруся, укутанная в одеяло, спит на руках у Фрола, а он снова листает ленту в телефоне. Лицо дочери безмятежно, щёки разрумянились. От Фрола всегда веет теплом. На всех его дам веет, надо полагать.

– Вам нужно всё время кого-то на руках держать? – Осколки самообладания уже не собрать.