Не девичья память

— Думаю, что Паша решил, что это ему друзья сюрприз устроили.

— В смысле? — приподнял брови следователь.

— В том смысле, что вызвали ему на дом девочек из «Милого друга».

— Да, такое вполне возможно, — согласился Калинкин, — но если произошло это весной, то почему из окна он сиганул только сейчас?

— Не знаю… Может, его стали запугивать…

— Шантажировать?

— Может быть, и так.

— А я насчет соседа сомневаюсь, — встрял Саша.

— Неадекватный, что ли? — спросил следователь.

— По нему видно, что пьет. Поэтому все, что он сказал, я бы разделил пополам.

— Навряд ли Парамонову могли привидеться три девушки в масках. Сколько ж для этого выпить нужно?

— Может, он и выпил столько, сколько нужно? — улыбнулся Саша.

— А я склонен ему верить, хоть мужичок, конечно, и забавный, — сказал Максим.

— Я тоже склоняюсь к тому, что это были все-таки реальные девушки, а не видения. — Рябинкин подмигнул Мирославе, и она решила, что он таким способом поблагодарил ее.

— Семакин умер сразу, — спросила Мирослава, — ничего не успел сказать?

— С чего вы взяли, Мирослава Игоревна, что Паша умер? — Рябинкин покосился на Карелина и проговорил хитро: — Видимо, ваша сорока не была с вами до конца откровенна.

Максим побагровел и крепко сжал губы.

— Значит, он жив? — встрепенулась Мирослава.

— Семакин в тяжелом состоянии в больнице, — вздохнул следователь, — и ничего он не сказал. Нам остается только всем молиться, чтобы он выжил.

— А что сказали врачи?

— Что они говорят в таких случаях, — пробормотал Калинкин, — ничего.

— Тем не менее у нас есть надежда, — попыталась утешить его Мирослава.

— Надежда у нас есть всегда, — грустно улыбнулся следователь, — вот и живем ею, родимой.

Мирослава распрощалась и вышла на улицу.

Она не успела пройти и пяти метров, как ее догнал Максим.

— Вы сейчас куда? — спросил он.

— Пока не решила. А вы?

— Надо бы в отделение. Но не устроить ли нам небольшой перерывчик?

— Неплохая идея, — улыбнулась Мирослава.

Они присели за столик первого попавшегося уличного кафе. Заказали бутерброды с сыром и ветчиной. Карелин предпочел запивать их кофе, Мирослава — чаем.

О деле они не говорили, просто ели и смотрели на нахальных воробьев, которые пили-ели прямо из тарелок и стаканов, оставленных уже ушедшими посетителями.

— Скоро зима, — сказал Карелин.

— Но пока еще золотая осень, — улыбнулась Мирослава.

— А вы любите осень? — спросил он, вглядываясь в ее лицо.

— Нет, не особо. Я люблю, когда тепло и день длинный.

— Значит, любите лето?

— И весну… Ну, и сентябрь, если он хороший.

— Как в этом году?

Она кивнула.

— А за грибами вы любите ходить?

Она покачала головой:

— Я ничего в них не понимаю. Люблю просто гулять в лесу.

— А у нас в семье все грибники. — Максим повертел в руках опустевший стакан.

— Только не говорите, что хотите пригласить меня на тихую охоту, — пошутила она.

— На охоту не приглашу, а вот на пирог с грибами могу пригласить.

— Спасибо, Максим, но у меня негостевое настроение.

— Понял.

— Не обижайтесь, — она дотронулась до его руки, — просто я сейчас вся сосредоточена на деле…

— Так я вроде тоже не на безделье.

— Согласна. Но у меня немного другая ситуация. Вы работаете в полиции. Вас много. А я волк-одиночка и должна сама добывать пропитание.

— Значит, вы все-таки волк, — неожиданно развеселился он.

— Вообще-то я, конечно, кошка, — рассмеялась она, радуясь, что он перестал дуться.

— Которая ходит сама по себе, — подхватил Максим.

— Вот-вот, и ловит мышек.

— Только, боюсь, что у нас тут завелись не мышки, — проговорил он, став серьезным, — а здоровые серые крысы.

— Да, скорее всего вы правы. Но как ни страшен этот зверь, ловить его все равно придется.

Они не выдержали и, соблазнившись, заказали себе по кусочку рулета с маком.

Потом, распрощавшись, отправились в разные стороны.

Мирослава остановила такси и попросила отвезти ее на бульвар Сиреневых акаций.

Там она расплатилась и, выйдя из машины, отправилась пешком в сторону дома Виталия Ромашова.

А на улице было хорошо и как-то по-домашнему уютно. Наверное, такое ощущение возможно только в маленьких провинциальных городках.

«Как хорошо!» — подумала Мирослава.

Примерно через полчаса она дошла до дома Виталия. В его окнах горел свет.

— Пожалуй, самое время напроситься в гости, — усмехнулась Мирослава.

Она почему-то была уверена, что Ромашов дома один. Не спеша поднялась по лестнице и нажала на кнопку звонка.

Но первой распахнула дверь Тимагина.

— Не утерпела все-таки? — спросила она детектива с укором.

— Тсс… — Мирослава приложила палец к губам и помахала соседке, чтобы она закрыла дверь.

— Поняла, поняла, — закивала та, прикрывая дверь, — не буду мешать, но потом заходи, покалякаем.

Мирослава кивнула.

— Кто там? — спросил Ромашов.

— Волгина.

Он открыл дверь.

Взглянув на него, Мирослава чуть не замерла на пороге. Побледневшее лицо напоминало застывшую маску, покрасневшие веки говорили о том, что хозяин квартиры недавно плакал.

Ромашов повернулся и пошел в глубь квартиры, предоставив ей самой закрывать дверь.

Войдя в гостиную, она обнаружила Виталия сидящим на софе, до подбородка был натянут плед.

— Вы заболели? — спросила она.